— Странное мышление для историка, — Зина словно рассуждала вслух.
— Однажды я даже не удержался от замечания — продолжал профессор, — попросил его делать поменьше лирических отступлений на своих занятиях и держаться ближе к теме предмета. Ведь буквально в каждой своей лекции он приплетал змей.
— Я никогда не могла этого понять, — снова повторила Зина, вздохнув.
— А между тем змей обожествляли не только египтяне, — Истратов ее словно не слышал. — Во многих культурах мира это важный символ. Змеи были важны и в древнеславянской культуре. Поклонение змею и змеям было важной частью славянских языческих культов. Игорь занимался и изучением культов славян.
— А как вы думаете, что могло с ним произойти? Куда он исчез? — Зина попыталась направить разговор в нужное русло.
— Думаю, милиция обязательно поставит точку в этой истории, — вздохнул профессор. — Лично у меня нет никаких предположений.
— А с кем он дружил на кафедре? — допытывалась Крестовская. — Может, кто из друзей знает, что произошло? Вот бы с ними поговорить, вдруг Игорь поделился чем-нибудь...
— Что вы! — заведующий рассмеялся. — Вы точно плохо знали своего жениха! Сложно было найти более нелюдимого человека, чем Игорь Егоров. Он абсолютно ни с кем не сдружился за все те годы, что работал здесь. Друзей у него не было, и никто не знал его близко. Так что никто ничего вам не скажет. Извините...
Оставаться дольше в университете было бессмысленно, и Зина поехала на Большую Арнаутскую.
Это был двухэтажный старинный дом из желтого ракушняка, вызывающий в памяти ностальгические воспоминания о зарождении Одессы. Уютный, похожий на игрушечный домик, с теплыми камнями желтого цвета, высоким бельэтажем, резьбой над большими окнами во втором этаже и как будто живой. Он находился совсем близко к улице Красной армии, и близость Привоза делала этот уголок необычайно шумным, с утра до поздней ночи здесь стоял сплошной гвалт: громыхали трамваи, спешили, переговариваясь, многочисленные прохожие, ссорились водители машин, гудя клаксонами, пешеходы перескакивали дорогу, не обращая внимания на светофор... А еще лаяли собаки, и пестрые, разноцветные толпы бездельников всех видов и сортов устремлялись к Привозу, надеясь урвать легкие деньги там, где варился котел из мошенничества, контрабанды, хитрости, ловкости и лжи, где кипела жизнь, разительно отличающаяся от жизни всей остальной советской страны, не похожая вообще ни на что.
Сколько себя помнила, Зина не любила район Привоза. Он казался ей грязным и очень опасным. С детства каждого одессита предостерегали от привозного воровства. Наверное, не было ни одного жителя города, который не слышал бы о том, что на Привозе обманывают, обвешивают, воруют кошельки, всовывают негодный товар... Больше всего на свете ненавидящая ложь и мошенничество, Крестовская всегда с огромным предубеждением относилась к Привозу. И жизнь не раз доказывала ее правоту.