И больной посмотрел на врача таким взглядом, который проникает в самое сердце, исследует тайные мысли и чувства.
Врач отвернулся, чтоб скрыть свое замешательство.
«Бедняга, хочет вылечить меня, да невозможно… Мазями смерть не отгонишь. Нет в твоей аптеке такой мази…» И, грустно улыбнувшись, Мате вслух добавил:
— Я и так вам благодарен, доктор, есть за что… Дай вам бог здоровья!
Доктор угадал мысли пациента, но ответа на них не дал. Потрепал его по плечу со словами:
— Славный наш Мате!
Душно ему, тяжко в комнате больного; доктор удалился поспешно и чуть ли не украдкой, как вор, озираясь, не подстерегают ли его за дверью с неотвязными вопросами…
Легче стало, когда вышел во двор. Лежит перед ним городок, залитый ранними лучами солнца, которое выпрыгнуло из-за вершин Приморской Планины. Взлетел из кустов черный дрозд, с криком кинулся в соседнюю чащу. Пахнет землей, пробуждающейся от сна, в низинах прозрачной дымкой тянется, редея, туман.
Доктор вздохнул с облегчением, и прекрасная картина осеннего утра вытеснила из его памяти другую картину — там, в доме, — картину угасания человеческой жизни.
Но стоит перед своим домом Франич, а перед соседним — Иван, братья Мате. С нетерпением поджидают доктора, хотя и смущены они тем, что, быть может, доставят ему неприятную минутку. И верно — доктор нахмурился, увидев их. Встала перед ним действительность, то есть неизбежность объяснений… Он уже прочитал вопрос по их смущенным лицам, вопрос, лишающий его покоя, и не стал ждать, пока они его выскажут. Подойдя ближе, он, качая головой, заговорил сам:
— Да, заболел наш Мате. В брюшной полости, а именно на печени, у него развилось новообразование, судя по всему, характера злокачественного. От этого — боли и затрудненность пищеварения, а в дальнейшем следует ожидать и другие страдания…
Таким тоном врач объясняет, когда не хочет пугать близких больного. А бедные мужики, с капами в руках, переминаются с ноги на ногу, словно им не стоится на месте. Глотают каждое его слово; слова его, каждое в отдельности, еще кое-как понятны, но сложи их вместе — получишь такой букет, словно доктор говорит по-испански или по-немецки, и ты не знаешь, что тебе с ними делать.
— Что же это такое, господин доктор? — осмелился спросить средний брат Франич. — Надо понимать, тяжко ему?
— Да уж тяжелее и быть не может. — Доктор даже рад, что худшее уже сказано. — То, что в нем растет, будет все увеличиваться, и мешать, и мучить. Возможно, распухнет…
— Значит, надо понимать — помрет он? — выдавил из себя Иван с ужасом на лице.