Так оно и вышло: Тамара, обращаясь к притихшему под одеялом Неделяеву, принялась перечислять все прегрешения мужа: и по дому-то ничего не делает — читает только, и детей-то воспитывает из рук вон плохо, и что дня не бывает, чтоб он пришел домой вовремя и не накачавшись пивом, и что в театр с ним ходить невозможно, особенно на современные пьесы: тут же начинает подавать актерам реплики, в основном издевательского характера. Один раз дело дошло до того, что их со скандалом выставили из самого МХАТа — с пьесы про металлургов…
Неделяев молча смотрел на Тамару, снизу казавшуюся еще более статной. Что можно возразить ей? Что муж ее, должно быть, не силен в семейных заботах и надо принимать его таким, какой он есть?.. Что чтение — его работа?.. Но главное заключалось в том, о чем сказать было нельзя: а был ли дом-то? Можно ли назвать эти две убогие комнатенки в огромной, трущобного пошиба квартире, населенной множеством таких же страдальцев, домом?..
Молчал и приятель, усмехаясь в усы и вперив отсутствующий взгляд в затухающий в пепельнице костерок. Видно, такие сцены ему не в диковинку и перестали раздражать его. Интересно, знает Тамара о его неприятностях на работе и какой катастрофой ему это грозит? Вчера эта тема за столом не всплыла.
Хотя, как будто Тамара догадывалась. Может, от того и раздражена была? Может, искала повод встряхнуть сникшего мужика?..
А карие, лучистые глаза Тамары, чем больше она выговаривалась, делались все добрее и просветленнее, но тут, ревя, прибежал Левка и, подтирая ладошками расквашенный до крови носишко, пожаловался, что Ленька не уступает ему цветные карандаши, а ему очень-очень нужно.
— Ну, теперь-то ты видишь, как воспитываешь своего старшего сына? — взбеленилась Тамара.
Неторопливо выколупнув остаток сигареты из мундштука, приятель встал и вышел, шаркая шлепанцами о затоптанный серый паркет. А Неделяев опять, как и вчера, когда приятель начал при нем школить Леньку — неумело и назойливо — за очередную двойку по родной речи, подумал, что врага они себе воспитывают, что раз уж все складывается таким образом, не лучше ли пристроить Леньку в детский дом — знать, такая на его долю судьба выпала. Но посоветовать это Неделяев не решился.
Воспользовавшись тем, что Тамара уселась пить чай спиной к нему, он тихонько-скоренько оделся и пошел в ванную, стараясь ступать как можно тише. Из кухни доносились голоса соседей, там что-то шипело и булькало.
— Я сколько раз тебе говорил: не тронь Левку! — донесся из глубины коленчатого коридора занудливый голос приятеля. — Сколько раз тебе еще говорить? Я тебя спрашиваю?!