Через полчаса, напившись парного молока, я бодро шагал заснеженным проселком к шоссейной дороге. Рюкзак, до отказа набитый замерзшими окунями, оттягивал мои плечи. В густо-синем небе, близкие и далекие, моргали звезды. Я вышел к развилке как раз тогда, когда к ней подкатил рейсовый автобус. Хорошо было сознавать себя человеком, совершающим праведное дело.
Часов в девять я уже был дома. Альбина и Нина работали с утра. Татьяна спала, разметав по подушке рыжеватые пышные волосы. Тонкое одеяло подчеркивало рельеф груди, живота, бедер. Словно ощутив мой пристальный взгляд, Татьяна, пробормотав что-то, потянулась, хрустнула суставами и открыла глаза, затуманенные сном.
— А, это ты, — зевнула она. — Чего так скоро? Хочешь, я тебя чмокну?
Встреча была вполне в духе Татьяны.
— Не надо, — отказался я от лестного предложения. — Чмокай своего Женечку.
— Что-о? — удивилась она. — Ах ты ревнивец!
И, запахнув на бедрах одеяло, бросилась на меня, повалила на кровать, щекоча под мышками и бодая головой. Руки мои, помимо воли, жадно скользили по ее гибкому порывистому телу. Мне сделалось не по себе, когда я поймал себя на этом. Будто только для такого я и спешил из Наттоваракки.
— Ой! — вскрикнула вдруг Татьяна так пронзительно, что я похолодел от мысли, что кто-то вошел в комнату и застал нас в таком неприглядном положении. — Ой, кажется, рыбкой пахнет!
Она метнулась к рюкзаку и дернула завязку. На пол шлепнулись два крупных окуня.
Я сидел на ее кровати разбитый и смущенный, в глубине души как бы и недовольный, что все кончилось ничем.
Дина, возможно, вышла на свой первый старт. Может, идет она сейчас по изнурительной трассе, вспоминает, может быть, обо мне и совсем не подозревает, какие тут дела творятся. А было так хорошо. Теперь же еще хуже, чем если бы я не вернулся из Наттоваракки.
Я влез в пальто, вышел на улицу и направился к выезду из города. Мне тотчас же повезло — подобрал грузовик, мчавший порожняком. Шофер гнал так, будто догадывался, как мне недосуг. Сойдя на развилке, я задумался, обязательно ли топать в Наттоваракку или можно и так считать все начатым заново.
Мороз осатанел. Ледяная мгла заволокла багровое тяжелое солнце. Поднимись ветер, и всему живому пришел бы конец.
Из сизой мглы вынырнула попутка, и я покатил обратно. Быстро сгущались сумерки. Судорожно дергающийся «дворник» с трудом очищал переднее стекло кабины от морозного инея.
Чем закончился для Дины первый день соревнований? Удалось ли ей выполнить норму мастера спорта? А что, если по причине такого лютого мороза соревнования отодвинули и Дина вернется не через три дня, а позже? И я напортачил: не заглянул к тете Нюше, не довел исправляемое до конца. Ночь надвигается, а то бы махнул обратно. Ах — ночь! Вот поэтому надо и вернуться!..