Кто мог предвидеть, что моя жизнь так резко изменится?
Я — точно нет. Мои родители тоже.
До моего семнадцатилетия оставалось всего несколько недель, когда все изменилось: я оказалась в машине скорой помощи, на пути в больницу, без сознания.
Меня привезли вовремя.
Аппендикс лопнул, и токсины попали в кровь. Врачи провели операцию и удалили все до того, как воспаление успело распространиться на другие органы и убило меня.
Мне сказали, я была на волосок от смерти. Сказали — мне повезло.
Очнувшись, я поняла, что что-то… изменилось. Что-то внутри меня изменилось.
Я поняла это в тот же момент, как открыла глаза.
Что-то было не так.
Или наоборот, все стало на свои места.
Вот так я и получила свой дар.
А может, свое проклятие…
— Алекса, ты меня слышишь? — кто-то больно щипает меня за руку, и я стону. — Алекса, очнись.
Боль не прекращается, и я пытаюсь сосредоточиться на ней, но руки, словно не мои: слабые и тяжелые.
— Алекса, — голос становится четче и громче. — Проснись, Алекса!
Заткнись! Сколько раз ты еще повторишь мое имя?
— Алекса, если ты меня слышишь, очнись!
Я пробую открыть глаза и тут же закрываю их, когда яркий свет ослепляет меня. Перед глазами пульсируют круги.
— Вот молодец, Алекса.
О, да хватит уже!
— Что случилось? — шепчу я. Горло пересохло и болит, слова даются с трудом. Снова приоткрываю глаза и тут же закрываю. Слишком ярко.
— Что ты помнишь, Алекса? — спрашивает мягкий женский голос.
Воспоминания путаются: вот я дома, с родителями. Стараюсь вспомнить, что было дальше, но в голове белая завеса тумана. Дальше все обрывается.
— Хм… я была дома. — Боже, горло жутко дерет. — Я хочу пить.
Я пытаюсь сглотнуть, но по ощущениям в горло словно насыпали песка.
— Тебе нельзя ни есть, ни пить, пока не разрешит доктор.
— Доктор? — спрашиваю я, пробуя в третий раз открыть глаза. Свет все еще ярок, и я прищуриваюсь.
Рядом с моей кроватью стоит женщина. Она старше меня, может лет двадцать пять. Волосы связаны в конский хвост, яркая розовая заколка. Очень добрые карие глаза и милая улыбка. Я чувствую как забота, и сочувствие исходит от нее.
— Где я? — оглянувшись, я замечаю вокруг себя типичную больничную обстановку.
— Ты в реанимации. Тебя привезли на «скорой», сразу прооперировали. Ты помнишь что-то из этого? — женщина склоняет голову набок, ласковые глаза подбодряют меня.
