Мирослава улыбнулась.
– Придумать что-то другое трудно, – сказал Миндаугас, – вы можете представить себе проблемы, которые имеются у человека, но он о них не догадывается?
– Если поднапрячь воображение, то можно придумать некоторые…
– А если всё-таки вернуться к бизнесу Незвецкой.
– Дался тебе её бизнес!
– И всё-таки. Хотелось бы узнать, как он у неё появился. Явно не от отца. А про мать она говорила, что она педиатр…
– Давно не работающая по специальности. А с бизнесом клиентки лично мне всё ясно. Организовать его ей в какой-то мере помог отчим.
– Вы в это верите?
– Верю. Отчим растил девочку, и своих родных детей у него нет. Так что Ариадна для него свет в окошке.
– Так, может, это он убил Гусарова? – сделал смелое предположение Морис.
– В честь какого праздника? – удивилась Мирослава.
– Чтобы, как вы выразились, не делить с ним свой «свет в окошке».
– Волгина рассмеялась.
– Делил-делил столько лет и вдруг бабах! И всё решил одним махом?!
– Мало ли… Может, у него накопилось.
– Сомневаюсь. Отчим Ариадны Борисовны Георгий Степанович Тактолызин не какой-то там скучающий на скамеечке пенсионер, а человек занятой. У него кроме дочери и её семьи есть любимая жена и собственный бизнес.
– Да, пожалуй, я погорячился, – согласился Морис.
– Я тоже так думаю, – улыбнулась Мирослава.
– А кстати, почему Ариадна не взяла фамилию отчима? Ведь он растил её.
– Тем не менее её собственный отец не отказывался от дочери и принимал в её жизни активное участие. И уж никогда бы Борис Аввакумович, насколько я понимаю его характер, не дал бы согласия на усыновление ребёнка Тактолызиным, будь тот хоть семи пядей во лбу.
– Я бы тоже не дал, – согласился Морис.
Мирослава фыркнула, а Миндаугас продолжил:
– Кроме отчима и матери у Ариадны есть тётушка Тамара Ивановна Семыкина.
– Тётушка она отцу Ариадны.
– Всё равно, – не отступал Миндаугас, – и племянники.
– Сомневаюсь, что от них могли грозить Ариадне какие-либо неприятности.
– Может, кто-то из них игрок, наркоман или просто набрал кредитов в банке.
– Все эти родственники, скорее всего, относились в первую очередь к самому Гусарову. Но он говорил именно о дочери.
– Может быть, потому, что сам он помочь бедолагам никак не мог, и за деньгами пришлось бы обращаться именно к Ариадне.
– Деньги не могли быть для Ариадны проблемой…
– Ну почему же, – не согласился Морис, – отдавать крупную сумму денег, зная, что назад они никогда не вернутся, для многих большая проблема.
– Что-то ты у меня стал слишком меркантильным, – решила уколоть его Мирослава.
– Я говорю не о себе.
– Я понимаю, – продолжала улыбаться она.