— Мало снега этой зимой было, совсем мало. Морозы лютые, а снега мало. Вы-то с Владимиром уже к Святой неделе приехали, не застали зимы. И теперь дождя нет и нет. А люди ждут, волнуются. — Посмотрела значительно.
Салкэ подождала, не скажет ли Всеслава ещё чего. Та молчала, в лице снова была растерянность, как при разговоре с волхвом. Тогда Салкэ тряхнула головой и решительно проговорила:
— Прости, матушка княгиня, не разумею я твоих слов. У нас, когда степь горит или саранча с полудня налетает, хан собирает воинов в круг, велит каму бить в священный бубен и призывать милость Тенгри — Вечного Синего неба — и богини Умай. Но здесь другие обычаи. Поведай мне.
Всеслава ещё помедлила, вздохнула. Спросила невпопад:
— Всё ли у вас ладно с Владимиром? — И тут же махнула ладонью, показывая, что можно не отвечать:
— Сама вижу, добро живёте.
Салкэ молча кивнула.
— Обычай… — приступила наконец к делу Всеслава. — Обычай у нас есть, издревле. Русальи пляски. Когда поля вспаханы, а дождя нет и нет. Собираются люди, мужи и жёны. Ставят по углам поля столбы резчаты с обликами звериными. Готовят пир богатый. Костры жгут всю ночь. Рубашки со старыми узорами надевают. Наручи да гривны серебряные, чаши да черпала тож, вода золота не любит, то Ярилы знак. Гудят в гудки, в козы, на гуслях и свирелях играют. Пляшет-вертится вила-русалка, дева княжеского рода, мужа не знавшая. Поёт. И все поют и кричат.
Всеслава замолчала, осторожно потянулась к Салкэ, взяла за руку. Пальцы её чуть подрагивали. Салкэ поняла, что надобно отвечать.
— Я и песен ваших не ведаю, да можно бы научиться. Но ты сама, матушка княгиня, сказала: дева, мужа не знавшая.
— То Твердислава сможет, четырнадцать зим ей минуло, пора. — На имени дочери голос княгини потеплел. Салкэ наугад спросила:
— А что князь должен сделать? — и попала, пальцы княгини сильнее стиснули её ладонь.
— Князь Владимир молод, силён. Он поле пройдёт, борозду обновит. Вспашет да засеет. А потом… после, ну… после всего. Должен он над тобой потрудиться, как пахарь над пашней. Семя в землю бросить. Понимаешь?
Салкэ закусила губу, чтоб не улыбнуться, опустила глаза долу — не углядела бы свекровь насмешки в невесткином взоре. Велика задача — с мужем в опочивальне лечь. Знала бы чопорная Всеслава, как сынок её каждую ночь так-то трудится. Сама-то Ярославна строга да холодна, ровно божья невеста. Наверно, неделю готовится к такому тяжкому подвигу, да потом ещё неделю отдыхает. И как они с Игорем только сумели пятерых сыновей да трёх дочерей родить.
Перемогла рвущийся из губ смешок. Почтительно, постно проговорила: