Бесконечная история (Авторов) - страница 235

После этого Маэдрос возражать перестал и тихо вышел, боясь, что отец вспомнит и про его собственное семейное положение, а Феанор, закончив отладку системы, отправился мириться с женой, оставив свой видящий камень под наблюдением Амбаруссар.

Предоставленные сами себе Амрод и Амрас какое-то время развлекались тем, что рассматривали различные уголки Средиземья, потом настроили камень на Гондор и вдоволь поржали над попытками Короля Элессара использовать палантир. Пару дней назад, до того, как Феанор взял трансляцию под свой контроль, у него бы еще что-нибудь получилось, но теперь в видящем камне Гондора, как и в других палантирах, красовалась заставка с синими маками и сообщением: «Настраивайте Палантиры в мастерской Барад-Дура… или у Феанора в Светлом Амане, если вы находитесь там».

Судя по реакции короля, предложение отправиться к Феанору он принял за вежливое выражение нецензурного по сути посыла и теперь на все лады проклинал мордорских шутников, заставляя Амбаруссар хохотать еще громче, записывая очередной эффектный оборот, чтобы порадовать отца, увлекавшегося в том числе и лингвистикой. Феанор был известен всему Аману тем, что умел материться даже на валарине, хотя источники, из которых он почерпнул столь редкую (для валар) лексику, оставались семейной тайной. На самом деле для этого требовалась лишь шикарная даже по меркам нолдор память и пара счастливых случаев в виде упавших Ауле на ногу инструментов, но Феанор обожал слухи и домыслы, роившиеся вокруг его имени, и охотно подпитывал их новыми выдумками. Поэтому Амбаруссар точно знали, что образцы арнорско-гондорской обсценной лексики из уст короля Элессара их папе очень понравятся.

Когда король выдохся, близнецы стали бесцельно переключать палантир с одного места Средиземья на другое, пытаясь найти что-то интересное, и в результате остановились на Лихолесье, которое упорно считали «зеленолесьем» лишь его обитатели. В этом тихом, по меркам Белерианда, омуте как раз готовился небольшой заговор. Иными словами, король Трандуил всячески сдерживал порывы больного от горя и недостатка (впрочем, может быть, и от избытка) здравура Келеборна вот прямо сейчас ехать бить морду этому «златокудрому мордорскому разлучнику». Хотя после новостей о дружбе Леголаса и Гимли и их намерении вместе отплыть в Валинор после смерти короля Элессара Трандуил, вспомнив свои дориатские корни, отгородился от Средиземья незримой стеной, кое-какие вести из внешнего мира сороки ему на хвосте приносили. На сей раз реальность, похоже, имела облик Келеборна. Бедняга наконец-то услышал балладу о побеге своей Королевы, недавно уплывшей в Аман, с умбарским пиратом, который, по слухам, оказался к тому же и Сауроном. Ошеломленному таким грандиозным предательством Келеборну было и море по колено, и Таникветиль только по пояс, но страдать в одиночестве властитель Лориэна не любил (или же не умел), а потому по пути в Мордор заглянул к своему давнему другу. В этом взбудораженном состоянии Келеборн, как некогда Берен, не заметил ни чар, с которыми лесному Владыке, по слухам, помог Саруман, ни колючих зарослей, ни эльфийских постов. Более того, и они его не рассмотрели, поэтому когда Келеборн в эффектно разодранных шипами одеждах, рыдая, упал на грудь Трандуилу, для последнего это было весьма неожиданно. Надо отдать лихолесскому королю должное: для эльда, добровольно выбравшего отшельничество, он давал Келеборну удивительно здравомыслящие советы вроде «сперва разобраться», но первая же попытка сказать безутешному мужу, что «Галадриэль не такая», вызвала бурю эмоций, перетекшую в монолог, в котором упоминались и Эру, и Финве, и все родственники Артанис-Галадриэли, начиная, естественно, с Феанора и семерых его обалдуев.