Конечной целью операции является создание заградительного барьера против Азиатской России по общей линии Волга — Архангельск. Таким образом, в случае необходимости последний индустриальный район, оставшийся у русских на Урале, можно будет парализовать с помощью авиации».
Поход на Советский Союз Гитлер считал всего-навсего кратковременной кампанией. Все, казалось, было взвешено и учтено фашистским командованием. 190 дивизий, вооруженных, что называется, до зубов, тысячи танков, армады самолетов хлынули на нашу страну в расчете на скорую и легкую победу.
Но эти расчеты опрокинули советский народ, его Красная Армия. На пути гитлеровцев непоколебимо стал Ленинград. Неприступной твердыней стояла Москва. Зимой сорок первого у стен нашей столицы враг получил удар, который начисто развеял миф о непобедимости его армии и от которого он так и не смог уже оправиться.
Насмерть стоял и гордый, легендарный Севастополь. За короткий срок его защитники отразили два бешеных штурма. В ноябре враг попытался захватить город с ходу, навалом, бросив на небольшой, в общем-то, участок все свои войска, ворвавшиеся в Крым. Севастополь выстоял.
В декабре фашисты предприняли новый яростный штурм. На главном направлении удара на каждом километре их фронта действовало до 50 орудий и множество минометов, самолеты в первый день наступления сбросили до 1500 бомб. От непрерывного гула содрогалась земля. Бешеный натиск продолжался много дней подряд. Но и этот декабрьский штурм тоже был отбит…
Что принесет с собой весна — первая военная весна?
Начало марта нас радовало. Хоть погода была и не очень устойчивая, но штормового ветра не было, и мы каждую ночь летали на бомбоудар по аэродромам и передовой линии врага. У всех было приподнятое настроение. Объяснялось оно не только успешными полетами. Это была пора наших добрых надежд: в марте ни на один день не прекращался натиск наших войск — и на Севастопольском направлении, и на Ак-Монайском перешейке. Враг оказывал яростное сопротивление, переходил в контратаки, но мы были уверены: как только чуть-чуть подсохнет земля, кончится распутица, наши войска с двух сторон начнут решительное наступление. Крым будет освобожден — иного исхода мы не представляли.
Летал я теперь не с Астаховым, а с «батей» — заместителем комэска капитаном К. М. Яковлевым. Константин Михайлович понравился мне сразу. Он был на добрых полтора десятка лет старше нас, молодых «летунов», и казался нам пожилым человеком, хотя было ему в ту пору всего 37. Молодость жестока, и кое-кто за глаза его именовал «дедом». Но «дед» оказался очень компанейским человеком: простым, каким-то даже домашним. Будучи и по возрасту, и по званию старшим в эскадрильи, он не только не подчеркивал этого, но как будто даже стеснялся своего старшинства.