В течение шести коротких недель мы пытались выполнить расчёты, и в конце концов именно я нашёл решение: свойства двух веществ, принадлежавших к разным вселенным, при взаимодействии должны были вступить в реакцию, катализирующую выработку бесконечной энергии. Оба образца были взяты из миров, мало пригодных для наших форм жизни; их субатомная природа была чужеродна не только реальности, в которую она была помещена, но также и всем остальным. Лишь благодаря «причинной мембране», которой снабдили меня другие, эти образцы могли продолжать существовать здесь. Я был убеждён, что это парадоксальное взаимодействие и являлось ключом.
Я провёл много ночей над записями, пытаясь придать плану окончательную форму. Как раз в то время ко мне пришёл один из других и предложил свою помощь. Я прозвал его «наблюдателем». Именно это он и делал: наблюдал за мной в течение всего времени; не знаю, почему, он утверждал, что я просто «интересен». Конечно, это приводило меня в замешательство, но, должен признаться, я и сам часто испытывал подобное чувство. Он заглянул в мои записи и заметил кое-что, что я упустил, простую ошибку, которую я прежде не замечал. Когда я исправил её, в моих расчётах всё встало на свои места: мы были готовы приступить к испытаниям. Я был в абсолютном восторге!
И вот, наконец, настал день, когда мы с путешественником загрузили ядро в Телефорс для первичных испытаний. Поначалу всё шло так, как мы предполагали, но когда мы проверили его час спустя, один из других заметил нечто необычное: количество энергии внутри ядра, казалось, убывало. В этом не было никакой логики.
Потом пришло ужасное осознание: её не стало меньше, просто энергия бесконечно сходилась на самой себе. Ядро обращало вспять поток энтропии. Для других не составило сложности увидеть предельную опасность этого положения. Если мы не остановим реакцию, это может нарушить течение энтропии в масштабах всей вселенной и в конечном итоге заставить время стремиться обратно к моменту начала существования.
В спешке я вошёл в консоль Телефорса и увидел, что кто-то установил его на активацию через три сотни лет. Я попытался отключить его, но не смог. Система не распознавала мои команды, и это могло означать только одно: кто-то намеренно повредил консоль. Затем я осознал всё с абсолютной ясностью.
Я взглянул наблюдателю в лицо и обвинил его в том, что произошло. В ответ на это он только улыбнулся, и казалось, эта улыбка вместила в себя такую злобу, на какую не было способно ни одно живое существо. Он ничего не отрицал, и даже больше: он сказал, что лишь он один знает, как обезвредить Телефорс, и что его разборка не приведёт ни к чему, кроме приближения запуска реакции. Он посмотрел на меня своим привычным злобным и хитрым взглядом, и я проклял себя за то, что не вычислил его раньше; даром, что «величайший ум». Потом он сказал: какое я имел право испытывать к нему неприязнь, когда и сам пришёл сюда, чтобы завершить своё оружие? Очевидно, эти поганые глаза нашли мой журнал, потому что он начал описывать функции и назначение Телефорса. Он похвалил меня за то, что я принёс устройство в другую вселенную, чтобы завершить его без риска для своей, потому что сам он сделал ровным счётом то же. Почему он установил прибор на триста лет вперёд? Это была всего лишь мера безопасности для того, чтобы он не пришёл в действие, пока наблюдатель ещё находится здесь.