— Брось, слушай… Сам не знаю, как вышло, — он набрал воздуху и заторопился, боясь, что передумает и сморозит пошлую глупость вместо того, что ему нужно было сказать ей сейчас. — Если хочешь, я… в общем, ты мне… Фу, черт! Не выговаривается! Ну, втюрился я в тебя по самые уши! Поняла? Только я не умею…
— Не умеешь обращаться с людьми по-человечески, да? — она подняла залитое слезами припухшее лицо. — Почему, скажи, почему ты вообразил, что со мной можно вести себя по-хамски? Со мной все можно, да?
— Не вообразил я…
— Врешь ты, врешь! Сию же минуту скажи, почему, иначе я никогда больше не заговорю с тобой!
Петя попытался отшутиться:
— Откуда я знаю? Доктор я, что ли?
— Знаешь! — большущие мокрые глаза ее ждали, требовали ответа; и он понял: ему не отделаться.
— Или говори, или…
— Ну, не умею я объяснить. Понимаешь… ты же не какая-нибудь цирлих-манирлих… Черт, чепуху несу. Словом, я думал… ты без этих, как их, без предрассудков, вот. И дома у вас всегда так вольно. Тебе все разрешают…
Марико сидела неподвижно. Наконец он услыхал ее приглушенный голос:
— Ладно. Я поняла. Можешь уходить. И не показывайся мне на глаза.
— Совсем? — убито прошептал он.
— Посмотрим. Выметайся.
Влахов взял свои книжки и покорно вышел, ступая на цыпочках. Осторожно притворил за собой дверь.
Марико еще долго сидела, уперев подбородок в колени, и невидящим взглядом смотрела в окно. Слезы высохли.
Солнце скрылось за тучами: запотевшие стекла медленно затягивало белой ажурной вязью. Рисунок, проступив на широкой раме окна, становился все отчетливее, покрываясь мельчайшими блестками снежных кристалликов.
Джой подошел к тахте и, умильно склонив морду набок, тихонько заскулил. Марико взяла его на руки.
— Ну, иди, иди ко мне, глупыш… Так мне и надо, правда? Так и надо…
* * *
Елку поставили посередине довольно большой гостиной. Пришлось вытащить в соседние комнаты стол, телевизор, горку с фарфоровыми фигурками и кресла. Стало просторнее, стены будто раздвинулись, и Марико, развившая бурную деятельность по подготовке к встрече Нового года, возбужденная хлопотами, не давала покоя матери: «Видишь, как хорошо, когда не заставлено? Выкинуть надо половину нашего барахла!»
Нонна Георгиевна ужасалась и всплескивала руками.
Сколотить компанию на этот раз стоило немалого труда. Вместе с Зарият Марико побывала у Риты, втроем они долго убеждали стариков Карежевых, что к столу подадут только шампанское, да и то немного, чисто символически. Встретят Новый год, потанцуют и разойдутся. Нонна Георгиевна никуда не пойдет, и, таким образом, они не останутся без присмотра взрослых.