Серебристо звенели бузуки, наполняя комнату плавными, стремительными звуками музыки, с которой века не стерли эллинской величавости; сквозь сдержанные, нарочито замедленные аккорды аккомпанемента рвался страстный темпераментный ритм, ускоряющийся с каждым тактом, — и они обе, Марико и его дочь Таня, — он, конечно, видел сейчас одну дочь, — понимали это, улавливали скрытую энергию мелодии и быстро, безошибочно перекладывали ее на язык танца.
Под конец Таня сняла руку с плеча Марико и, отскочив на шаг от партнерши, вдруг пошла в бешеном удвоенном темпе, лихо перебирая ногами и слегка поворачивая бедра на тот же счет — не вульгарно, не вызывающе, а женственно, целомудренно, пока мотив не оборвался на пределе и последний звук еще плыл, а они уже отошли в сторону, счастливые, задыхающиеся.
Гости зааплодировали. Особенно Нахушев не жалел ладоней.
Алексей тоже с удовольствием хлопал и думал о том, что, наверное, его сестра и невеста станут подругами, и это доставляло ему радость.
Евгений Константинович подавил в себе желание обнять Таньку или хотя бы, как он не раз проделывал, шутливо шлепнуть ее ладонью пониже спины. Но он поостерегся. Нет, брат, дудки! Не шлепнешь! Вот и дочь выросла!..
— Где ты научилась? — спросил он, взяв ее за локоть.
— Танцевать?
— Да.
— Я в кружок ходила. У нас в школе. А что? Тебе не понравилось?
— Понравилось, — сказал он. — Даже очень. Ты молодчина.
— Правда?
— Честное слово. Просто здорово.
— Бис! — закричал математик. — Еще что-нибудь! Таня, Марико, ну, пожалуйста!
Таня завела цыганочку.
Пока они танцевали, Евгений Константинович подошел к жене, возившейся у стола.
— Слушай, ты видела?
— Что?
— Как Танька отплясывала?
— Видела.
— Я глаза раскрыл. Вот тебе и малышка!
Ирина Анатольевна покачала головой.
— Какая же она малышка? Ей скоро — пятнадцать. И она не из тех, кого можно упрекнуть в запоздалом развитии. Что, мудрец, прозевал? Не заметил, как она повзрослела?
— Не заметил, — признался он. — Все считал ее сорванцом девчонкой — и только.
— То-то же.
— Знаешь, — сказал он, помогая ей расставлять чайные чашки, — я бы не прочь начать все сначала. Наверное, я теперь делал бы это умнее…
— Хватился. Иди лучше к гостям. Пора пить чай. По-моему, Татьяна уже злоупотребляет их вниманием. Приглашай к столу.
— Сейчас… я хотел еще что-то сказать…
— Склероз?
— Вот, вспомнил… Понимаешь, я вовсе не хочу, чтобы Алексей после свадьбы жил где-то. Пусть берет Машу сюда. Найдем место.
Ирина Анатольевна испытующе на него посмотрела.
— Надо ли это, Женя? Они ведь останутся в нашем доме. Тут, рядом. Ты действительно хочешь, чтобы они жили у нас?