Пока я переживал и думал, наступила ночь, пароход приближался к Казани. Пароход в Морквашах стоял всю ночь, грузился мукой.
Вот и Усть-Казанская пристань. Здесь тоже дебаркадеры убраны. Пароход пристал, приткнувшись к берегу носом. Я наблюдал, как матросы подали швартовы (чалка — по-волжски) и стали подтягивать корму. Наблюдал, и у меня зрела мысль: как только корма парохода подтянется ближе к берегу, разбегусь и выпрыгну на берег. Я так и сделал. Прыжок мой был достоин рекорда.
... В речном училище швейцар принял меня за нищего. Он сказал:
— Нищим не подают. Здесь училище.
На мне был весь в заплатах полушубок, грязная солдатская шапка, на ногах лапти, за плечами котомка.
— Я не нищий, пришел учиться, — ответил я.
Оказалось, что экзамены уже прошли, но швейцар все же доложил обо мне начальнику.
Через несколько минут в прихожую, она же и приемная, вошел внушительного вида рослый морской офицер. Я заметил пышные светлые усы на морщинистом продолговатом лице и толстые губы. Серые, чуть навыкате глаза смотрели, как мне показалось, строго. Это был начальник училища Михаил Васильевич Черепанов.
Он подошел ко мне и спросил:
— Вы хотели меня видеть?
Вместо ответа я подал ему прошение с документами. Он внимательно просмотрел их.
— Хочу быть капитаном, — сказал я.
Находившиеся тут ученики и два швейцара громко рассмеялись, а М.В. Черепанов, еще раз внимательно оглядев меня, распорядился проводить в один из классов.
Для меня одного он организовал приемный экзамен, использовав для этой цели находящихся в училище преподавателей. То ли вопросы задавались мне легкие, то ли на самом деле я был подготовлен, но отвечал я по всем предметам неплохо и был принят в Казанское речное училище. Я до сих пор с благодарностью вспоминаю Михаила Васильевича Черепанова.
Сразу же после экзаменов секретарь училища предупредил меня:
— Элеш! Учтите, в лаптях в училище ходить нельзя.
А у меня, кроме лаптей, каравая черного хлеба в котомке, ничего не было.
Я вспомнил, что в Казани, на Мокрой улице (а училище находилось в Адмиралтейской слободе, в 3-х километрах от города) арендует постоялый двор наш деревенский русский сосед М.П. Мосолов. Я направился к нему.
М.П. Мосолов и его жена Антонина Захаровна приняли меня приветливо. Оба они были еще молодые, приятные люди. Когда я им рассказал, что поступил в Казанское речное училище, удивлению их не было предела. При помощи этих отзывчивых людей выход из моего бедственного положения был найден: мне дали во временное пользование старые сапоги и пиджак хозяина, разрешили жить у них на постоялом дворе.