«Сейчас об этом можно написать, – сказал мне Росс в четверг по телефону. – Пора».
Здоровье Гриффита резко ухудшилось, когда ему пошел восьмой десяток, и последние двадцать четыре месяца своей жизни он провел в госпитале, находясь в коме. Как рассказывал Росс, Родриго был рядом с Гриффитом до самого конца. «Каждый день после обеда Родриго заканчивал работу и отправлялся в хоспис, – говорил Росс. – Там он оставался до поздней ночи, ухаживая за отцом до самой смерти. Существовавшая между ними связь не могла быть разрушена».
Гриффит остается одной из самых интересных фигур в спорте последнего столетия. Его жизнь во многом символ экзистенциального страха и утраты иллюзий, что было характерно для Америки 1960-х годов. Он был кумиром, несущим в себе тайну, иммигрантом, который так никогда и не смог примирить внутри себя свободу манхэттенского андеграунда с мракобесием Мейн-стрит. То, что Гриффит никогда не смог смириться со смертью своего знаменитого соперника, демонстрирует глубину его способности к состраданию. А уровень дискриминации, с которой он столкнулся, отражается в том факте, что он никогда не мог признаться публично в своей единственной в жизни любви.
18 февраля 2015 года
В последние недели я много думал о тиранах. Это отчасти объясняется тем, что я посмотрел удивительный документальный сериал «Мир в войне» (The World at War), повторно показанный телеканалом Би-би-си-2. Прекрасный закадровый текст, прочитанный сэром Лоуренсом Оливье, посвящен анализу побудительных мотивов действий Адольфа Гитлера.
Что же это были за мотивы? В общем-то они были такими же, что и у всех тиранов в мировой истории, и сегодня они отражаются в различных тоталитарных идеологиях современности, будь то Ким Чен Ын, «Талибан», «Аль-Каида», ИГИЛ[26] или аятолла Хомейни.
Речь идет о контроле. Тираны и тиранические идеологии стремятся контролировать людей. Чем больше людей они могут контролировать, тем лучше – именно поэтому они стремятся к власти. Они осуществляют контроль посредством юридических запретов, произвольных наказаний и – очень часто – с помощью терроризма. Идеальное общество для диктатора такое, в котором каждый человек ведет себя в точном соответствии с желаниями диктатора.
Но есть одна вещь, которую тираны не могут контролировать, – и это сводит их с ума. Независимо от того, какой объем власти они получают, независимо от того, какой уровень террора поощряют и насколько агрессивно контролируют поведение своих граждан, они не могут контролировать мысли. То, что происходит в черепной коробке каждого человека, – только его личное дело. Мне нравится думать, что это не дает Киму спать: мысль о том, что, несмотря на всю публично демонстрируемую любовь к нему, многие подданные его ненавидят. Даже выкрикивая лозунги, они смеются над ним. А исламские фашисты в Триполи, Ракке и Мосуле почти сходят с ума, осознавая, что, несмотря на то что они калечат и убивают свои народы, они никогда не затерроризируют их до того, чтобы люди поверили в их сумрачную версию ислама.