В отличие от прочих помещений, обстановка здесь казалась простой, едва ли не аскетичной — если не знать, что шёлковые обои с тиснёными пастушками и овечками стоили почти столько же, сколько всё остальное здание, а тяжёлая чернильница с ручкой привезена из далёкого Иуяня, местечка, расположенного недалеко от моей родины. Массивный стол безо всяких украшений явно был сделан мастером, причём предыдущей эпохи. Сколько ему лет — двести, триста? Бюро, открытое и наполовину заполненное бумагами, и рядом по стоимости не стояло, хотя отделка богатая и материал не из дешёвых.
Хозяин всего этого великолепия смотрелся здесь чем-то чуждым — невысокий полный человечек с ранними залысинами и седой бородкой клинышком. Его суетливые движения и бегающие глаза совершенно не вязались с окружающим богатством. Или передо мной выдающийся актёр, или директор нашей богадельни — лишь чья-то пешка, волей судьбы вознесённая над прочими. Хотелось бы, чтобы второе, а кто его хозяин — да какая разница, лишь бы не демон! Душехват сразу отпадает: ему не под силу приволочь столько богатств сразу, он не из тех монстров, мелковат для такого, но ведь существуют и другие…
— Итак, — голос у директора оказался неожиданно богатым на обертона, приятным баритоном, — вы, насколько я понимаю, желаете пролить свет на некоторые случайные события, произошедшие недавно?
Он не скрывал презрения, и я почти против воли отзеркалила его чувства, заставив человечка на миг отпрянуть. Ноздри его мясистого, породистого, неуместного на вытянутом и костистом лице носа нервно дрогнули. Замечательно. Экье директор не привык к подобным визитам, он побаивается, а потому наглеет. Нужно сбить с него спесь.
— Вы неправильно понимаете, благородный дээ Ландаст. Я здесь именно для того, чтобы услышать ответ на заданный мною вопрос. Надеюсь, эрья Хондрица передала его в точности?
Лицо экье директора побагровело.
— Как ты… да как ты смеешь? Девчонка! Пошла… немедленно пошла… вон! Вон отсюда!
Ого, сколько страсти! И впрямь боится. Сильно. Ладно, пустим в ход тяжёлую артиллерию.
— Зачем так вопить? Хорошо, я уйду. Сами разбирайтесь с дознавателями из Перевёрнутой башни. Обвинения, если что, будут состоять в демонопоклонстве и принесении человеческих жертв.
Последнее я договорила, уже развернувшись и направляясь к двери. Ну, три, два, один…
— Вон! Как ты сме… Что ты несёшь?
Возле самой двери я остановилась, взялась за ручку и, не оборачиваясь, чётко, разделяя каждое слово, повторила:
— Демонопоклонство. Поклонение сущностям из бездны. Принесение человеческих жертв. Именно это будет в моём докладе. А, да, ещё неоказание помощи следствию, но право же — такие мелочи уже не должны вас волновать, экье директор. Разумеется, человек, избравший путь бездны, не станет помогать разоблачить себя.