Вряд ли. Или просто демоны не умеют надеяться и верить.
Тогда что сейчас со мной происходит?
Я не знала ответа. Не знала даже, хочу ли я искать этот ответ. Но понимала одно: за эту призрачную тень счастья, за слабый отголосок меня, той, настоящей, которой я была когда-то и перестала быть — за это я способна пойти на очень многое. И если это пытка перед тем, как вернуть меня во флягу-тюрьму…
Лучше не делать ничего такого с демоном. Даже со слабым, вроде меня. Не нужно искушать богов и судьбу.
«Мы что-нибудь придумаем, правда».
«Спасибо, Талина».
Я была уверена: нет, не придумаем. Но попытаемся. Ох, попытаемся… Вполне возможно, кто-то поплатится за эту нашу попытку жизнью.
«Нашу попытку», «мы попытаемся»… Кажется, я сроднилась с Талиной. Не привыкла к ней, а захотела по-настоящему остаться в её теле. Странное раздвоение душ, в итоге образующее единого… человека? демона? нечто третье, невиданное и неслыханное ранее?
Кто мы? Не я, обыкновенный lutum, и не она, провинциальная барышня, попавшая чудом в столичный Институт благородных девиц. Мы. Странное, невозможное существо.
Как знать, вдруг это и есть то позабытое, что именуют «дружбой»?
«А можно тебя… ну, спросить? Ты только не обижайся, если что».
«Спрашивай. Не обижусь».
Талина заговорила осторожно, явно подбирая слова:
«Слушай, ведь lutum — это же не имя, правда? Это так… не знаю…»
«Обозначение для определённого подвида демонов. У меня нет имени, Таль. Это правда. Привыкни уже».
«Не хочу привыкать!»
Так, а это уже что-то новенькое.
«Мы же делим одно тело, верно? Ну вот. Меня все называют Таль, а тебя… давай ты будешь Линой? Хорошо?»
На некоторое время я озадаченно замолкла. Имя? Зачем мне имя, я же…
А с другой стороны — почему нет? Почему мне нельзя? Только потому, что я не одна из великих, тех, о ком в бездне или упоминают вполголоса, или не упоминают вообще? Ну так я ведь не собираюсь править демонами! Это… что-то домашнее. То, что между мной и Талиной.
«Хорошо, договорились. Спасибо».
Лина… Обычное, неброское имя. Красивое. Мне нравится.
В последний раз я получила имя, когда вышла замуж. Тогда мой супруг, Клинок-из-Ручья, торжественно провозгласил, что я больше не Вторая дочь. Он нарёк меня Лотосом. Все прямо ахнули, отец гордился так, что, казалось, раздулся от важности поперёк себя шире. Изысканное, прямо дворцовое имя, не какая-нибудь Красавица моей души или Милая жёнушка, как было принято в нашей провинции.
«Ты любила его… своего мужа?»
Клинок-из-Ручья… чёрная прядь волос, выбившаяся из причёски — словно небрежно, но каждый её изгиб тщательно продуман. Широкие рукава, какие никто в нашей провинции не носил — просто не могли с ними управляться, а он, казалось, родился в этом длинном двубортном кафтане, запахнутом на правую сторону и подпоясанном тёмно-синим кушаком. Столичный вельможа, присланный в нашу глухомань… никто толком не знал, то ли это была ссылка, то ли, наоборот, повышение до Управляющего налоговой палатой, просто поближе к центральным провинциям должности не нашлось. Он фехтовал лучше любого из наших сельских увальней, слагал стихи, похожие на творения величайших поэтов древности (или просто я, потерявшая от этого мужчины голову, так считала), мог запросто поболтать с отцом о гороскопах, а с дядюшкой, истовым любителем охоты — о гончих и соколах… Он совершенно не чинился: наши молодые люди рядом с ним чувствовали себя комфортно, тянулись за ним и становились лучше. Так говорили все, а кто я была такая, чтобы не верить лучшим людям провинции?