– Пошли, – буркнул Свирге и зашагал вдоль тракта.
Альх, откровенно получающий удовольствие от происходящего и даже не скрывающий этого, двинулся следом. Свирге совершенно точно направлялся к бродягам, которые прибивались к обозу, надеясь найти там защиту от разбойников в пути. В целях той же безопасности сам Свирге не подпускал их ближе, чем за сотню футов от задней телеги, а один из его людей постоянно следил за ними: бывало, что среди таких бродяг прятались разбойники, поджидающие дружков, чтобы напасть. Именно поэтому Альх всегда нанимал хорошую стражу: лучше небольшая прибыль, чем большие убытки.
Но в этом торговом путешествии обоз сопровождали жалкие полдюжины человек – одноглазый странствующий торговец, пара старых жрецов, шлюха и мать, ведущая смазливую дочку в ближайший город, должно быть, за средством от беременности.
А нет, на полянке у тракта сидело семеро. Один, видать, прибился сегодня утром. Альх, ожидающий настоящего представления, немного приуныл. Он-то надеялся, что Свирге начнёт сватать в свою дружину одноглазого или кого-то из стариков, а тут выходит так, что спиной к ним сидит, протягивая руки к костру, крупный мужчина.
– Эй, чёрный! – рыкнул начальник стражи, приблизившись к бродягам. – Ты заработать хочешь?
Чёрный развернулся и пристально посмотрел сначала на Свирге, а после и на Альха. Взгляд у него был… нехороший.
– Кто же не хочет, – сказал он после паузы. – Смотря что нужно делать.
На разбойника парень не походил. Скорее, на какого-то бродячего мага или наёмного отравителя. Весь в чёрном – сапоги, штаны, даже плотно зашнурованный новомодный плащ сделан из чёрной кожи. И волосы не просто тёмные – чернущие, такие, что даже воронье крыло при сравнении будет казаться серым, как сажа. Волосы у незнакомца длинные, стянутые в конский хвост, так что высокий лоб открыт. Глаза тоже чёрные, даже зрачка почти не видно. Не тёмно-коричневые, а насыщенного цвета агата. Красивые глаза… но жутковатые. Альх был твёрдо уверен, что таких глаз у человека быть не может. Ан, нет… Лицо наоборот – бледное, худое, горбоносое. И неестественно бледные кисти с длинными тонкими пальцами. Сам бродяга немного нескладный. Высокий, плечи довольно широкие, но худющий, как двенадцатилетний крестьянский пацан, так что одежда на нём сидит, как на пугале. Странный парень.
Хотя, какой он парень – на вид ему от двадцати пяти до тридцати. Но к пятидесяти, а Альх собирался разменять эту круглую дату к зиме, даже тридцатилетние становятся парнями.
Даже Элаги, которой этой весной должно было бы исполниться двадцать три, оставалась для Альха даже не девушкой – девчонкой, хотя сам он к этому возрасту семь лет как женился, а его первенцу уже исполнилось четыре.