– Это был Велион. Знаешь его? В чёрной шляпе ходит и в чёрном плаще.
Шамке хмыкнул, но уже скорее заинтересованно, чем саркастически.
– Велион, говоришь? Я его знаю, давно знаю и очень давно не видел. Думал, он умер. Если он говорил, что ходил в Имп… боги… В общем, это единственный могильщик, который может так сказать, и которому я поверю. Хорошо, что он жив.
– Живёхонек. Мы обстряпали зимой одно дело на юге и разошлись.
– Судя по тому, что ты жив, его ты кинуть не пытался, да? – ухмыльнулся Шамке.
Не-Карпре нервно повёл плечом.
– Даже если пытался, думаю, зла он на меня не держит. Денег у него жопой жуй. Так вот, представь, если опытный могильщик может сходить в Имп и вернуться, то Сердце Озера – хорошее дело. Туда плавали, исследовали окраины города, дерьмовые места, говорят, начинаются только ближе к центру. Можно набрать ребят, пять или шесть человек, сплавать. Если какой-то одиночка сходил к Импу…
– Погоди, – прервал его Шамке, – какой-то одиночка? Ты, блядь, хоть вообще знаешь, кто такой Велион?
Не-Карпре пожал плечами. Не знал этого ни он, ни Карпре, когда тот был жив.
– Опытный могильщик. Когда дело пошло плохо… короче, на него можно положиться.
Шамке улыбнулся.
– Ты же слышал про Чёрного могильщика? – спросил он.
– Конечно. Все слышали эту легенду. Ты за кого меня держишь? Я пришёл к тебе впервые три года назад.
– Три, да. Три, Карпре, и ты считаешь, что это много. И это действительно много. Но ты знаешь хоть одного, кто ходит на могильники больше пяти лет?
– Нет. Это невозможно.
– На самом деле, знаешь. Велион пришёл ко мне впервые двенадцать с половиной лет назад. Он и есть Чёрный могильщик. Тот самый, что тащил товарища с оторванной рукой на горбу три дня, бросив всю свою добычу, а добычу друга – нет. Он выследил и убил компанию из четверых говнюков, которые его кинули на деньги, но по тупости не убили. Он…
– Понял я, понял, – проворчал тот, кто когда-то был Карпре, нервно облизывая губы. – Велион – Чёрный могильщик.
– А ты чего задёргался, Карпре? Не совсем друзьями расстались?
– Даже если так, к делу это не имеет никакого отношения. Так вот, послушай. Могильщики всегда стараются быть одиночками. Так спокойней, так не надо ни с кем делиться, так ты становишься менее заметным. Мы можем встретить товарища, сходить с ним на дело или два, но потом всё равно разбегаемся. Так не придётся хоронить знакомого, так знакомый не воткнёт тебе нож в брюхо во время делёжки добычи. Но теперь это не сработает, никак. Все хорошие могильники уже обчистили, а то, что не обчистили, – жалкая мелочёвка. Проклятые жрецы Единого объявили на нас охоту. Они вылавливают одиночек и вешают, науськанные ими крестьяне забивают нас камнями до смерти. Мы должны сплотиться, чтобы выжить. И чтобы заработать. Мы должны забыть об эгоизме…