– Место не ахти, но здесь соберутся лучшие люди, – насмешливо произнёс жрец. – Или худшие, смотря с какой стороны посмотреть.
Ворота оказались закрытыми, но Настоятеля это не смутило. Наклонившись, он дважды ударил железным кольцом о биток и гордо выпрямился. В воротах открылось небольшое окно.
– Кто? – нетерпеливо спросил привратник.
– Гости. Ангиур и Валлай.
Ворота открылись через пару мгновений. Привратник, невысокий седой старик с пышной бородой, учтиво поклонился и приглашающе простёр руки. Но голос у него по-прежнему оставался недовольным.
– Вы опоздали.
– Мы едва успели переодеться с дороги. А путь был долгим.
Старик фыркнул так, будто знал, где они отдыхали после долгого пути.
За воротами располагалась небольшая аллея, ведущая к поместью – двухэтажному зданию с толстыми стенами и окнами, несмотря на резные ставни и подоконники, больше напоминающими бойницы. Двери тоже были под стать: их сделали из толстенных досок морёного дуба, накрепко стянутых железными полосами. Обернувшись, Валлай увидел на вершине забора стальные шипы, практически не скрытые плющом. Да и засов больше походил на бревно. И всё равно старик-привратник с ним управился, будто сил у него было на человека вдвое младше и крупнее, чем он сам.
– Где мы? – спросил рубака у жреца, когда конюх забрал у них коней.
– В столичной резиденции герцога Олистера, героя Битвы при айнсовских бродах. Знаешь такого?
– Видел его пару раз, но лично не представлен.
– Неужто в битве при айнсовских бродах?
– Перед ней. И в ней, да.
Настоятель заговорщически улыбнулся и, наклонив голову поближе к рубаке, прошептал:
– И что же насчёт легенды? Он и вправду защитил короля, Гризбунга Свирепого, грудью приняв удар неприятельского копья на себя?
– Конечно, – кивнул Валлай. – А что ему оставалось? Без Гриза нам всем пришёл бы пиздец.
***
Разведчик, Рыло, прежде чем говорить, надолго припал к баклаге с водой, хотя по уставу полагалось сперва дать доклад и только потом справлять свои нужды. Но вести были не слишком-то срочными, а Рыло – слишком уважаемым бойцом.
И всё равно мог бы потерпеть. Валлай угрюмо смотрел на воду, капающую с бороды разведчика, и нервно теребил перевязь, на которой висел его меч. Впрочем, ему всегда говорили, что терпения у него ни на осьмушку гроша.
Напившись, Рыло тяжело перевёл дыхание и утёр кривой рот. Ему повезло в своё время – удар шипованной булавы пришёлся вскользь, выдрав лишь шмат верхней губы, разорвав нижнюю до ямки на подбородке и выбив несколько зубов. Рану-то ему зашили, но теперь вся нижняя часть его рожи будто была повёрнута на правый бок.