На ужин была картошка и колбаса.
Суханов и Лиза пили чай, а дети ели мандарины. Мальчик очистил только один и больше не стал, а девочка съела несколько. Суханов спросил ее, нравится ли…
— Да, очень, — ответила девочка. — Большое спасибо.
И перестала есть.
После смотрели телевизор, а потом Лиза стала укладывать детей. Она долго там возилась, что-то рассказывала и приговаривала. Суханов даже заскучал и на экран перестал смотреть. Сидел и, как-то ни о чем не думая, просто ждал. Наконец появилась Лиза, она села поодаль и стала смотреть телевизор. Суханов взглядывал на нее, но она, казалось, не замечала его. Когда за занавеской всхлипнула девочка, она тут же встала и прошла туда. Но там, видно, было неспокойно, и она вернулась не сразу. Суханов кашлянул, пытаясь привлечь ее внимание, но Лиза не пошевелилась, головы не повернула. Суханов уже с раздражением взглянул на кровать, стоявшую у окна, на два белых конверта от пластинок. «Музицирует, — отчего-то с надеждой подумал Суханов. — Дело будет!..» Подождал еще немного, а потом, потянувшись к Лизе, положил огромную свою лапищу ей на колено. Лиза сбросила руку и испуганно взглянула на занавеску, за которой спали дети.
— Ты лампу выключи, — просипел Суханов, стараясь говорить потише, и сам дернул за веревочку. В комнате стало темно.
— Мама! — звонко позвал мальчик, и Суханов вздрогнул. — Мама!
— Чего тебе, сынок? — спросила Лиза, вставая. И ушла за занавеску.
— А тот дядя ушел? Да?..
— Ушел, ушел, спи, сыночек… — слышал Суханов и тревожно напрягся, будто в этой комнате таилась какая-то опасность для него, вращал глазами, боясь скрипнуть стулом или пошевелиться.
— Мама, он похож на немца из вчерашнего кино, — сказал мальчик и зевнул.
— Ну что ты говоришь, — послышался голос Лизы. — Какой же он немец?!
— Хорошо, но ты отдай ему мандарины… Наташка тоже не хочет…
— Спи, сынок, спи, — сказала Лиза.
«Ну наглец, — рассвирепел Суханов, сидя в чужой темноте. — Ремнем бы тебя, пакость такую. Надо же придумать — на немца похож. Ну и наглец!»
Лиза, как тень, прошла по комнате и включила другую лампу, у дверей, и поманила к себе Суханова. Он осторожно, стараясь не шуметь, подошел к ней и увидел, что она смеется. Сдерживается, но все же смеется. Он смотрел на нее оторопело, не понимая, как это она, можно сказать — никто, позволяет себе смеяться над ним. А Лиза, не выдержав, прыснула смехом и так, зажимая губы рукой, подала ему портфель и пальто. Провела по темной прихожей и только в двери, выпуская его из квартиры, рассмеялась открыто и сказала: