Письмо, образец черной пропаганды, связывающее советского атташе по вопросам культуры с семинаром по социальной и экономической интеграции, появится в «Эль Плата», в дневной газете, принадлежащей бланкистской фракции, возглавляемой председателем государственного совета. В письме выражается признательность за специальные советы по проведению семинара и упоминаются инструкции, привезенные недавно возвратившимся в Монтевидео коллегой. В нем выражается также благодарность и за «другую помощь». Хотя письмо составлено довольно туманно, в его строках легко просматривается советское финансирование семинара и руководство им. Под письмом поставлена поддельная подпись секретаря семинара по иностранным делам Дэниеля Вэксмаиа.
Напряженность на фронте труда достигла небывалого накала; произведены массовые аресты, а руководство Конвента трудящихся назначило новую всеобщую забастовку на 14 декабря. По нашему мнению, либо будет отменена новая всеобщая забастовка, либо бланкисты пойдут на разрыв отношений с Советами, за которым последуют более жесткие меры против компартии и левых лидеров в профсоюзах.
12 декабря 1965 года, Монтевидео.
Сегодня, прежде чем передать подготовленный для Хебера доклад в военную разведку, Хортон решил сначала показать его начальнику полиции полковнику Вентуре Родригесу как высшему военному офицеру в органах общественной безопасности. Когда мы пришли к Родригесу, там был полковник Роберто Рамирес, начальник «Гуардиа метрополитана», который слушал по своему маленькому транзистору репортаж о футбольном матче.
Во время чтения доклада мне послышались странные звуки, которые становились громче, и я понял, что это голос человека. Сначала я подумал, что кричит уличный торговец, рекламируя свой товар, но в этот момент Родригес сказал Рамиресу, чтобы тот включил погромче свой транзистор. Стоны усилились и перешли в пронзительные вопли, и Родригес еще несколько раз просил Рамиреса усилить звук. Теперь я уже понял, что слышал стоны и крики человека, подвергаемого пыткам в комнате рядом с постом подслушивания этажом выше. Наконец Родригес прочитал доклад и сказал, что, по его мнению, он, несомненно, произведет эффект. Затем я и Хортон вернулись в посольство.
На обратном пути Хортон согласился с моим предположением, что мы слышали стоны пытаемого, и я обрисовал ему место расположения комнаты пыток относительно кабинета Родригеса и поста подслушивания. Я высказал вслух опасения насчет того, не мог ли жертвой пыток оказаться Бонауди, имя и адрес которого я сообщил Отеро для упреждающего ареста. Завтра я спрошу у Отеро, и если это был Бонауди, не знаю, что я сделаю. Я вообще не знаю, что делать с этой полицией. Она так жестока, и вместе с тем ее действия так неэффективны. Мне нужно было понять после того случая с Арисагой в прошлом месяце, что не следует сообщать полиции никаких имен, предварительно не обговорив детально, если нужно, с самим начальником полиции, все меры, какие будут предприняты в отношении такого лица.