Первый разговор произошел в старом ФИАНе (на Миусах) в 1939 г. на лестничной площадке второго этажа. В тот период Л. Д. часто посещал ФИАН и его семинар. Вместе с моим аспирантом Ф. С. Юдксвичем я сделал тогда работу, касающуюся отражения электромагнитных волн от слоя с отрицательной диэлектрической проницаемостью е. В этой работе было, в частности, обращено внимание на явление «разбухания» электрической напряженности волны в области перехода проницаемости через нуль. За несколько дней до описываемой встречи я доложил эту работу на институтском семинаре. Л. Д. на этом семинаре не присутствовал, но кто-то, видимо, рассказал ему о содержании доклада.
Л. Д. подошел ко мне и без всяких предисловий спросил:
— Почему происходит «разбухание» поля?
Я сказал, что в геометро-оптическом приближении амплитуда пропорциональна ε>—¼ и когда ε→0… Ландау сразу же перебил меня:
— Понятно.
Я попытался продолжать:
— В волновой теории, вблизи каустики…
Но он не дал мне договорить:
— Нет, нет. Я уже все понял.
Второй разговор происходил осенью 1942 г. после моего возвращения в Казань из поездки в Боровое к Л. И. Мандельштаму. Я рассказал Мандельштаму о придуманном мною устройстве, позволяющем получать в магнитном поле витка с переменным током параметрические колебания железного шарика. Мандельштам сказал: «Это мне нравится».
Разумеется, его одобрения было достаточно, чтобы побудить меня продолжать работу, но поставить опыты удалось только после реэвакуации ФИАНа в Москву, т. е. в 1943 г. В Казани же я доложил на семинаре лишь суть дела и расчет. Казанский семинар был, так сказать, общеакадемическим. На него собирались физики из всех эвакуированных в Казань физических институтов, разместившихся в Казанском университете.
За один-два семинара до моего доклада выступал В. Л. Гинзбург, и Л. Д. что-то не понравилось. Выходя из аудитории, он раздраженно заявил: «Разве это физика? Это какие-то стихи по поводу физики!»
В. Л. Гинзбург ходил мрачный, а все прочие, включая меня, еще пуще «забоялись» Ландау.
Во время доклада, когда я упомянул о положении равновесия шарика в центре витка, Л. Д. тут же воскликнул: «Но ведь система неустойчива!» Он имел в виду, что шарик должен «прилипнуть» к витку. Я попросту забыл сказать о том, что шарик движется в стеклянной трубке. После доклада Л. Д. спросил меня, представляют ли параметрические колебания какой-нибудь интерес. Я рассказал ему о параметрических машинах Мандельштама и Папалекси, о параметрических фильтрах, о трансформации частоты колебаний и т. п. Он выслушал меня молча и, по-видимому, был удовлетворен.