Как пишутся хорошие стихи, конечно, нельзя объяснить теоретически, иначе всякий мог бы написать чудесные стихн.
Добиться волнения у читателя может только настоящий поэт».
Лев Давидович много сделал в физике, и я думаю, что от этого он получал шт с чем не сравнимое удовлетворение, у него была обширная и мощная школа, он жил так, как хотел. Думаю, он был счастлив. Но как сказано:
Кто знает будущего тайны?
Кто знает о своей судьбе?
Нелепая случайность пресекла сначала творчество и нормальное человеческое существование, а затем и саму жизнь.
Однажды, присоединившись к В. Л. Гинзбургу, я навестил Льва Давидовича в больничной палате уже после его двух клинических смертей. Он узнал меня, но это был уже другой человек.
Е. Л. Фейнберг
ЛАНДАУ И ДРУГИЕ
«VERKLARUNGEN UND NEUBEGRONDUNGEN»
[64]С Ландау меня познакомил Юрий Борисович Румер сразу после того, как я кончил МГУ.
Румер, вернувшийся в начале 30-х годов из Германии после нескольких лет работы у Макса Борна, читал нам часть курса теоретической физики. Он был элегантен, вел себя непринужденно, читал лекции ясно, как-то легко, не скрывая говорил, что сам учится. Не стесняясь, мог ответить на вопрос студента: «Не знаю, этого я не понимаю, постараюсь ответить в следующий раз». Был обаятелен, блестящ, доброжелателен.
В силу случайных обстоятельств я познакомился с ним лично. Однажды, году в 1933-м (или 1934-м?), я навестил его на даче. Провожая меня на станцию, он вдруг сказал: «Очень хочу поехать в Харьков, поработать у Ландау». Я тогда еще ничего не знал о Ландау, кроме того что в 1930—1931 гг. мне рассказывал один мой всезнающий товарищ: есть, мол, в Ленинграде талантливая троица — Гамов, Иваненко и Ландау, которая любит выкидывать «номера», фраппируя окружающих, особенна старших и уважаемых. Он рассказывал подробности с упоением, а у меня эти ребяческие выходки вызывали лишь раздражение.
Я удивился и спросил Румера: «А что, Ландау очень умный?» Румер только вскинул свою красивую голову и протянул: «У-у-у…!» Это не могло не вызвать интереса. Румер к этому времени был уже одним из основателей квантовой химии (вместе с Гайтлером, Лондоном, Теллером, Вигнером), знал многих.
Во время защиты моей дипломной работы, вызывавшей у меня отчаяние своей малосодержательностью (есть свидетель, который может подтвердить мои слова), неожиданно посыпались неумеренные похвалы (они не изменили моей собственной оценки). Через несколько дней после защиты, утром мне позвонил Румер: «Приехал Ландау, он живет у меня. Приходите, я хочу вас познакомить».