А вот сейчас стихи решительно «не шли», хотя замысел вполне созрел. Что-то мешало, настойчиво вторгаясь в его чувства и мысли. Невольно он стал прислушиваться. Ему показалось, будто кто-то в тумане идет за ним, то приближаясь, то отдаляясь, готовясь к какому-то действию. Он всматривался в туман, различал неясные фигуры людей. Кто из них? Сейчас проверим.
Трофиновский завернул за угол ближайшего дома и затопал на месте. Подождал минуту, две. Из-за угла никто не появился. «Почудилось».
Он пошел дальше. Через несколько минут где-то сзади послышались шаги, но он не оглянулся. Намеренно. Нельзя поддаваться миражам. В детстве он был трусоватым и потом потратил немало усилий, чтобы излечиться от страха перед темнотой и неизвестностью. Если кто-то действительно идет за ним с враждебными намерениями, он выдаст себя. Трофиновский вспомнил, как однажды повезло его коллеге Пинскому. Тот вел запутанное дело банды Воловика, которая умело заметала следы. Никто не знал, где находится ее «малина», с кем в городе бандиты имеют связи. Пинскому пророчили месяцы тяжелейшей «резины». А бандиты — и в их числе сам Воловик — в первый же месяц встретили его в подлеске у станции. Потом оказалось, что неверно сработала «наводка»: они приняли его за богатого цветовода из пригорода и надеялись выудить из его «дипломата» дневную выручку.
Пинскому пришлось маленько «попугать» незадачливых грабителей, а одному даже прострелить руку, но зато он доставил в ближайшее отделение милиции всех четверых, трое из которых держали сползающие брюки, так как их пояса нес следователь…
Трофиновский вновь вспомнил о стихах, как вдруг услышал торопливые шаги. Прозвучал негромкий щелчок. Трофиновский, не оглядываясь, замедлил шаг, ожидая, когда человек подойдет ближе. Но из тумана никто не показывался, лишь вдали смутно темнел расплывчатый силуэт.
Внезапно Трофиновский забыл, почему он здесь, почему не спешит домой, где мама уже разогревает пирожки к чаю. В его памяти настойчиво звучали строки: «Как луки, полусогнуты дороги, машины вдаль размеренно текут…» «Где-то я читал эти стихи, — подумал Трофиновский. — Наверное, в журнале. А как там дальше?.. „И он идет, уверенный и строгий, простой советской воин на посту…“ Да что это со мной? Это же мои стихи! Я их начал сочинять для милицейской газеты. Ну что ж, вполне приличные стихи. Вот только первая строчка не очень… Почему — „как луки“? Уклон, правда… В таком случае лучше: „С уклоном полусогнуты дороги“…»
Он взглянул на часы. «Чего это меня сюда занесло когда надо на троллейбусную остановку? Ну и крюк я сделал. Вот так засочинялся!» И он свернул в переулок, не обращая внимания на следовавшего за ним человека с полуоткрытым чемоданчиком, из которого высовывался раструб…