Золотой обруч (Туглас) - страница 93
Но когда Юргенс прошел мимо, безногий оперся на руки, склонился к уху слепой и сказал жутким шепотом:
— Этот человек умер!
Правда, он и забыл об этом! Ведь он прочел в газете, да и все остальное подтверждало это. Не могло быть никакого сомнения, раз уже и посторонние замечали это.
Он пошел, стараясь припомнить свою прочитанную в газете биографию. Может быть, к нему были несправедливы, ведь постороннему недоступна внутренняя сущность его жизни. Но внешние события там, во всяком случае, были рассказаны правильно.
Так живо помнил он еще свою смерть.
Была ночь, низко свисали желтые тучи, лужи отражали их фосфорический блеск.
Так же, как и теперь, он был во власти странных настроений. Множество глубоких истин открылось ему внезапно. И он был таким же усталым, как и сейчас.
Вспоминая все это, он добрался до торфяных ям возле реки. В смутном свете он увидел там и сям вокруг себя черные квадратные ямы. Между ними высились черные пирамиды нарезанного торфа.
Он зашагал по узкой полоске земли между двумя ямами. Тропинка становилась все уже и уже. Она дрожала под ним, словно натянутый канат, так что ему приходилось идти с вытянутыми в обе стороны руками.
Ах, все это он так хорошо помнил!
И в тот раз было так же. Так же дрожала полоска земли и так же дурманно пахли болотные газы и торф. Как все повторяется!
Вдруг земля рухнула у него под ногами.
Он взмахнул руками, пальцы его ухватились за отвесный берег, но земля крошилась у него под руками. Он хватался еще несколько раз, но так же безуспешно. Голова его скрылась под водой. Еще несколько мгновений над водой метались худые руки, словно голые ветви дерева, потом и они исчезли.
Тучи разошлись. Над пустынной местностью поднялся светло-желтый круг луны. Он осветил два серебряных пузырька на дегтярно-черной поверхности воды.
1916
Перевод Л. П. Тоом.
МИРАЖ
В этой части архипелага царила тишина. Море было усеяно рифами, проливы между островами неглубоки. Большие корабли редко заходили сюда.
Народ жил спокойной, трудолюбивой жизнью. Мужчины рыбачили, пасли стада и работали на виноградниках. А женщины сидели за веретенами или за ткацкими станками.
Осенью прибывали купцы, привозили железо, украшения и новости из далекого мира. Несколько дней продолжалась ярмарка во дворе островного старейшины. Приезжие меняли свой товар на бочки с вином и на тюки шерсти и снова отплывали на материк.
Каждый год, в ту пору, когда начинало бродить первое вино, островитяне справляли праздник урожая.
Днем юноши и девушки с гроздьями винограда ходили из дома в дом, прославляя в песнях веселящий напиток. Вечером мужчины долго сидели перед воротами, беседуя о минувших временах, в то время как из оливковых рощ доносились песни и пляски, как в дни Дафниса и Хлои.