Волшебный жезл (Штейман) - страница 27

Теперь эта корова очень поправилась, шерсть ее стала гладкой, походка важной, и мы с Александрой Матвеевной с нетерпением ожидали ее отела: сколько она даст молока, окупит ли те щедрые корма и заботы, которые получала от нас?

Отела Послушницы мы ждали с нетерпением еще и потому, что отцом будущего теленка был красавец Богатырь, сын Беляны. Я надеялся, что новорожденный теленок унаследует лучшие качества своей матери Послушницы и своей бабушки Беляны.

Было уже очень поздно, и все доярки и скотники ушли отдыхать. Только мы с Александрой Матвеевной не уходили от Послушницы.

— Неспокойно у меня за нее сердце, — говорила Александра Матвеевна. — Ведь возраст ее немалый.

До полуночи мы не отходили от Послушницы, и, наконец, на свет появился мокрый теленочек цвета топленого молока, с маленькими темными копытцами.

У новорожденной телочки была смешная мордочка и большие удивленные глаза. Как только мать облизала ее мокрую шерстку, телочка сразу попыталась встать.

Сначала она подняла задние ножки, зашаталась, чуть не упала, потом привстала на передние ножки, опять зашаталась, передвинула одну переднюю ножку и осталась стоять так твердо и уверенно, будто жила на свете уже много времени, а не три или четыре минуты.

Новорожденной дали кличку «Покорная». Назвали мы ее так потому, что кличка дочери или сына коровы, по заведенному обычаю, всегда начинается с той же буквы, что и кличка матери.

Александра Матвеевна пошла отдыхать. Никого не осталось на скотном дворе. Я тоже уже собирался домой, но, прежде чем уйти, еще раз подошел к Послушнице и подложил свежей соломы, чтобы ей было помягче и поудобнее.

Внимание мое было целиком поглощено животным, когда я услышал позади себя шорох, и почти в тот же самый момент рядом со мной, чуть не задев корову, в дощатый пол вонзились острые зубья тяжелых вил.

Я обернулся — большая тень Петра метнулась к двери. Я бросился за ним, но, выбежав на улицу, никого не увидел. Усадьба была погружена в сплошную темноту. Кругом шумел лес.

Как выяснилось потом, Петр оказался выходцем из кулацкой семьи. Он был озлоблен, ненавидел советскую власть и всячески стремился причинить ей вред.

ШАБРИХА

Скотник Петр больше никогда в Караваеве не появлялся. А пророчество его не сбылось — из Караваева я не уехал. И под суд меня не отдали, как грозил приезжавший из города ученый-ревизор. И хорошее кормление животных пошло им не во вред, а на пользу. Уже через короткое время наши лучшие коровы давали в день по два, два с половиной ведра молока — удои, неслыханные по тем временам.