Амберли теперь стояла у окна. Рядом с ней, явно рисуясь, устроился на подоконнике Рэйг Гамарис. Возле окна привалился плечом к стене барон Трикстер, а еще… подле них стояла наша постная девица с вечно унылым лицом — Граби Набо. Она и сейчас была уныла, даже тень улыбки не кривила ее губы, но взгляд не отрывался от Гамариса, и пока тот продолжал заливаться соловьем перед Амбер, Граби прожигала дыру в столичном хлыще.
— Сестрица, — позвала я, не обращая внимания на то, что Рэйг продолжал красоваться перед дамами, о чем-то разглагольствуя.
— Ваша милость! — воскликнул Трикстер. Он заметно оживился и поспешил мне навстречу: — Наконец-то вы снова с нами. Признаться…
— Прошу простить, — с холодной вежливостью произнесла я и, обойдя барона, приблизилась к Амберли, скользнувшей по мне рассеянным взглядом. Я сжала ее локоть: — Дорогая, удели мне минуту внимания.
— Шанни, милая, послушай, что рассказывает… — начала Амбер, и я сильней сжала ее локоть. Охнув, она посмотрела на меня обиженным взглядом.
— Прошу нас простить, — сладко пропела я. — Мы покинем вас совсем ненадолго. Идем, дорогая, мне нужна твоя помощь. — После нашла взглядом Элдера, и моя улыбка стала приветливой: — Ваше сиятельство.
— Мне было больно, — тихо пожаловалась всё еще обиженная на меня сестрица.
— Боль отрезвляет, — ответила я. — Когда боль во благо, на нее не обижаются.
Амбер фыркнула, но уже через мгновение на ее лице появилась полагающаяся случаю доброжелательная улыбка, когда граф Гендрик подошел к нам. Баронесса Мадести была прекрасной ученицей и премудрости своей наставницы — баронессы Элиен Тенерис впитала в себя, как губка. Даже желая вернуться туда, откуда я ее добыла, Амберли излучала приветливость и дружелюбие, будто бы весь вечер только и ожидала момента, когда сможет поздороваться с гостем.
— Помнишь ли, дорогая, его сиятельство? Граф Элдер Гендрик был представлен тебе на твоем празднике, — произнесла я, глядя на сестрицу.
— Разумеется, — со всей искренностью ответила сестрица: — Ваше сиятельство, я так рада вновь видеть вас под нашим гостеприимным кровом.
— Признаться, и я рад быть здесь, — склонил голову Элдер. — Приятно ли проходит ваш вечер?
— Вечер выдался замечательным, — улыбнулась Амбер, и я вклинилась в беседу:
— Дорогая, ты ведь еще, наверное, не знаешь, но его сиятельство восхитительно рисует. Его картины столь великолепны, что изображенное на них кажется живым и настоящим.
— Правда? — глаза сестрицы широко распахнулись: — Ах, как бы мне хотелось увидеть ваши картины, — прижав ладонь к груди, возвестила баронесса Мадести.