— Да, ты Наполеон в юбке, — снова погладила по головке.
— Валентина Николаевна, мне ещё вон тех трёх будущих звёзд слушать.
— Будешь в Москве, звони, — и протягивает визитку. Хайтек. Точно ДИВА!
Прошла на троечку последняя девушка, аспирантка кафедры "Сольного пения" Уральской консерватории имени М. П. Мусоргского.
— Гибалин Борис Дмитриевич, ректор консерватории, — дядечка всё это время сидевший в последних рядах Камерного зала подошёл к Марку Яновичу.
— Рад знакомству. Марк Янович Макаревич.
— А можно и мне вашу девочку послушать? — опа, неожиданный поворот.
— А цель какая? — устала Вика.
— Необычная девочка и судя по песням даже не талант, а просто гений. Я со многими композиторами знаком. Всегда есть узнавание. Не скажу, что произведения похожи, но есть общие моменты. А тут, ни одна песня не похожа на предыдущую, словно их десятки композиторов писали. И ведёт себя Маша как взрослая.
Ну, вот, что там Штирлиц говорил, про провал.
— Тут, наверное, Борис Дмитриевич дело в том, что я как таковые песни не пишу. Пётр Миронович Тишков их сочиняет и мне напевает, а я просто превращаю его хрипы и стоны в музыку. Аранжировку помогает делать Гофман, это руководитель Краснотурьинского Академического симфонического оркестра, — попыталась выкрутиться Вика-Маша.
— Вот! Ещё не лучше. Человек, не знающий нот, сочиняет песни, без преувеличения великие песни. Девочка десяти лет пишет для них музыку. А человек, который нигде не учился музыке, создаёт академический симфонический оркестр в городе, где даже нет музыкального училища. И он без сомнения справляется с аранжировкой. Мне тут Светланов звонил, пообщались, поперемывали вам косточки. Больше всего это похоже на мистификацию, и меньше всего на правду. Плюс, Фурцева, что с вами носится, как с писаной торбой. Даже не чудеса. За гранью. Ойстрах назвал вас троих инопланетянами. Что скажите? — и голову седую на бок положил, руки за спину завёл. Следователь, блин.
— На Тау Ките
Живут в красоте —
Живут, между прочим, по-разному —
Товарищи наши по разуму.
Высоцкий тоже нигде не учился, даже в музыкальную школу не ходил.
— И это чувствуется. Мелодии простоваты, — не сдавался ректор.
— Борис Дмитриевич, лет тридцать ведь ваша консерватория работает. А ещё есть Москва, Ленинград, Киев. Подскажите дальше? Десятки консерваторий. Десятки тысяч выпускников. Сколько из них стали писать "великие песни"? И сколько "великих" песен написано выпускниками консерваторий? — решила уделать метра "пигалица".
Ректор не сдался.
— Твоя правда, Машенька. Обидно. Может, выход предложишь? — и опять в позе следователя.