Многие в толпе фыркают, услышав слово «братья», и я в том числе.
«Мелким и незначительным». Тогда зачем я им нужна? Зачем использовать меня, если Алая Гвардия для них – пустяки? «Король врет». Но я не понимаю, что он пытается скрыть. Возможно, силу Алой Гвардии. Или мои способности.
Или то и другое.
– Если мятеж укрепится, – продолжает король, – он окончится кровопролитием и расколом нации, чего я не могу допустить. Мы должны поддерживать баланс. Эванжелина и Мэриэна помогут это сделать ради общего блага.
После слов короля в толпе слышатся перешептывания. Одни гости кивают, другие, кажется, раздосадованы результатами Выборов Королевы, но никто не выражает несогласия вслух. Все молчат. Даже если кто-нибудь и заговорит, его не станут слушать.
Улыбаясь, король Тиберий склоняет голову. Он победил – и знает это.
– Сила и власть, – повторяет он.
Эти слова эхом разлетаются по залу: все присутствующие подхватывают их.
Они, спотыкаясь, слетают с моего языка, кажутся чужеродными во рту. Кэл смотрит на меня, наблюдая, как я повторяю вслед за остальными. В эту минуту я ненавижу себя.
– Сила и власть.
Я страдаю в течение всего ужина, наблюдая, но не видя, слыша, но не слушая. Даже еда – а ее столько, сколько я в жизни не видала, – кажется пресной на вкус. Мне следовало бы обжираться, наслаждаясь лучшей трапезой в жизни, но я не могу. Не могу даже ответить, когда Мэйвен негромко обращается ко мне – спокойным, ровным, ободряющим тоном.
– Ты отлично справляешься, – говорит он, но я старательно не обращаю на него внимания.
Как и у брата, у Мэйвена тоже есть металлический браслет, испускающий пламя. Зримое напоминание о том, что представляет собой Мэйвен – могущественный, опасный человек, истребитель, Серебряный.
Сидя за хрустальным столом и до головокружения потягивая пузырящуюся золотистую жидкость, я чувствую себя предательницей. «Что мои родители сегодня ели на ужин? Они вообще знают, где я? Или мама сидит на крыльце и ждет, когда же я вернусь домой?»
А я вместо этого торчу в зале, полном людей, которые убили бы меня, если бы узнали правду. Члены королевской семьи сделали бы то же самое, если бы могли, – и, вероятно, однажды сделают. Они вывернули мое существо наизнанку, превратили Мэру в Мэриэну, воровку в принцессу, домотканину в шелк, красное в серебряное. Утром я была служанкой, вечером стала коронованной особой. «Что еще может измениться? Чего еще я лишусь?»
– Довольно, – говорит Мэйвен.
Голос принца едва доносится до меня сквозь шум пира.
Он отодвигает мой красивый кубок и заменяет его бокалом воды.