И что интересно, миновала этот рубеж — и все как рукой сняло. Чего, мол, теперь трепыхаться: жизнь пошла своим чередом. Конечно, может быть, дело в Туринском. Его появление подействовало как электрошок или душ Шарко. Хорошенькая встряска.
А что Сашка? Он сразу все понял и не задал ни одного вопроса. Женя с тоской подумала: «Еще завтра целый день он здесь!» Однако зря она тосковала. Сашка всегда был умницей. Во-первых, он тактично не заметил состояния Жени и, мирно пожелав ей спокойной ночи, улегся спать. Мордвинова повозилась на кухне, приготовляя себе чай, посидела немного и тоже улеглась. Во-вторых, на следующий день как истинный джентльмен он ничем не напомнил вчерашнее, и они чудесно провели этот день, гуляя по нарядной Москве и без умолку болтая обо всем, что накопилось невысказанного за эти годы. И Жене грешным делом показалось, что Сашка испытывает некоторое облегчение от того, что благополучно избежал соблазна. Вспоминая об этом, она мысленно ехидно добавляла: «Еще бы, что за доблесть — пасть с пожилой дамой!»
И, провожая друга у подъезда, Женя могла теперь честно смотреть ему в глаза и с чистой совестью ждать новых встреч, а если их не будет, то с приятностью вспоминать об этой, сегодняшней. Когда Сашка готов был сесть в машину и отправиться в путь, Женя сказала:
— Спасибо, что приехал! Ты не представляешь, как для меня это было важно.
Она поднялась на цыпочки и легонько поцеловала его в губы. Сашка посмотрел на нее, как смотрел, когда был юн и влюблен, и, мотнув головой, забрался в машину. Женя молча следила, как он выруливает за угол…
И теперь, листая его подарок — прекрасно изданный фотоальбом «Киев Михаила Булгакова» с бесценными документами и снимками из архивов, — Мордвинова улыбалась и немножко грустила о невозвратном прошлом.
Что до Туринского, то он не подавал больше признаков жизни. И не мудрено. Столько услышать о себе нелицеприятного! Женя бодрилась, не позволяла себе ему звонить, хотя ее грызло раскаяние. В такие минуты ей хотелось просить у него прощения за скандальную выходку, которой она увенчала так романтически начавшееся свидание. Однако обида брала верх, и Женя отшвыривала телефон подальше.
Как смел он привести меня в свой дом (вернее, в Анжелочкин, потому что от него там ничего нет)! Спать со мной на семейной кровати! Господи, а где моя-то голова была? От счастья разум помутился, ничего не видела вокруг кроме его лица, глаз, губ… Растаяла сразу, побежала за ним, стоило только пальчиком поманить!
Всю неделю Мордвинова думала и думала об одном, вспоминая каждую деталь встречи, каждое слово, сказанное им, каждый взгляд. Она понимала, что Туринский вовсе не предполагал провести с ней ночь. Он прилетел из Праги, чтобы поздравить ее, отлучился на несколько часов, сбежал под покровом ночи, надо полагать.