— Хорошо, будут вам и конкретные данные, — нервно сказал Бухарин, вытаскивая из полотняного портфеля несколько газет на иностранном языке и демонстративно бросая их на стол. — Если бы присутствующие могли читать на немецком или на английском языке, то могли бы и сами прочитать то, что пишут в иностранных газетах о методах и действиях Аксенова.
— А вот это уже называется хамством, товарищ Бухарин, — не удержался я. — Кичиться собственной грамотностью неприлично для члена ЦК.
— Аксенов, я объявляю вам выговор! — резко сказал Ксенофонтов.
— Иван Ксенофонтович, а за что выговор Аксенову? — вмешался Кедров. — Я думаю, что Владимир Иванович прав. Товарищ Бухарин, прикрываясь своим членством в ЦК, ведет себя как настоящий хам. Николай Иванович, половина присутствующих владеют иностранными языками, которые вы назвали, а некоторые знают и другие языки.
— Согласен, — не стал спорить Ксенофонтов. — Выговор я отменяю, но замечание остается. Николай Иванович, снизойдите до тех, кто не обучался в гимназиях, переведите.
Похоже, Бухарин и сам понял, что где-то перегнул палку, а ссориться с коллегией ВЧК ни один нормальный человек не захочет. Расправив одну из газет, «любимец партии», как его назвал как-то Ленин (или, еще назовет?), сказал:
— Вот, пожалуйста, прогрессивная берлинская газета «Народный обозреватель» пишет со ссылкой на свидетелей, что по приказу начальника Архангельской тайной полиции Аксенова ежедневно расстреливается по семьдесят человек. Скажете, что это ложь? Повторяю — названы конкретные люди, наблюдавшие расстрелы.
— Разрешите вопрос, товарищ Бухарин? — вежливо спросил я.
— Извольте, — хмыкнул Бухарин, уже чувствовавший себя победителем.
— Какого числа вышел номер этой газеты?
Пока Николай Иванович искал выходные данные, я мысленно перевел название газеты «Народный обозреватель» на более привычное для слуха. По-немецки название звучит «Фёлькишер бео́бахтер». М-да, интересные газеты читают в Коммунистическом интернационале.
— Номер от двадцать второго апреля.
— Если газета дает ссылку на свидетеля, у меня вопрос — каким образом свидетель моих расстрелов смог попасть в Берлин?
— То есть, как мог попасть в Берлин? — не понял вопроса Бухарин. — Он мог попасть туда по железной дороге, по морю.
— Меня назначили начальником чрезвычайной комиссии в конце февраля, а если точнее — двадцать восьмого числа. Навигация еще не открыта, да и пароходов в Европу у нас нет, нет железнодорожного сообщения. Если свидетель шел через Финляндию, то даже тогда бы не смог бы попасть в Берлин за два месяца. Пешком через границу, потом пребывание в финском лагере для переселенцев. Нет, не сходится. Далее. Если, как пишет газета, по моему приказу в Архангельске расстреливают по семьдесят человек в сутки, то получается за весь срок пребывания у власти, а это два с половиной месяца, я расстрелял более пяти тысяч человек. Многовато, не находите?