Он подозвал меня и приказал доложить ему обстановку. Его автомобиль с издалека видным армейским георгиевских цветов значком привлек на себя оживленный пулеметный огонь, но генерал невозмутимо выслушивал доклад. Многочисленные следы пуль на стенках автомобиля свидетельствовали о том, что командующий армиею имел обыкновение разъезжать в пехотных цепях. Генерал сказал мне: «Передайте полковнику Непенину дождаться подхода танков и затем атаковать».
Не успел автомобиль отъехать с версту, как один из командиров полков, с которым я беседовал, слезши с моей раненой пулею лошади, сказал мне: «Глядите, Терско-Астраханцы атакуют». Действительно, справа видна была наша конница, скачущая в атаку на неприятельскую позицию и перескочившая уже через аванпосты. Полковник Залесский спросил: «Не поддержать ли их? Как вы думаете?» И я сказал командирам полков: «Именем начальника дивизии приказываю атаковать и взять впереди лежащие окопы».
Полки немедленно поднялись и пошли.
Бросив коня, раненного более тяжело, чем казалось сначала, пошел я в сторону штаба, но полковник Непенин и сам уже скакал ко мне в сопровождении штаба и конвоя, так как увидал движение полков. Пока я ему докладывал о происшедшем, подошли 2 танка (прочие 2 уже выбыли из строя). Им было приказано поддержать атаку, но они не могли догнать нашу пехоту, потому что двигались со скоростью танкистов, шагавших подле своих машин, – люди, полузадохшиеся в своих железных духовых, раскаленных солнечными лучами, предпочитали неприятельский артиллерийский огонь безопасности под стальным укрытием. Во всяком случае, спасибо танкам за то, что они привлекли на себя огонь всей неприятельской артиллерии. От этого огня досталось и штабу дивизии, потому что мы безрассудно шли рядом с танками.
К темноте бой закончился – мы прорвали вторую оборонительную линию и залегли перед третьей, проложенной у городской черты. Штаб заночевал на каком-то хуторе, а когда мы ночью разобрались в обстановке, то оказалось, что мы находимся в 500 метрах от противника. Не дожидаясь рассвета, ушли мы на более благоразумное расстояние, и во вчера взятых окопах устроили наблюдательный пункт.
Надо признаться, что мы ждали более упорного сопротивления со стороны «Красного Вердена», как большевики наименовали Царицын, после того, как он отбил предшествующую атаку, выполненную казаками месяца 2 тому назад[1589]. У нас и у нашего командования возникла мысль, что большевики берегут силы для оказания крепкого сопротивления на главной позиции, непосредственно прикрывавшей город. Ни силы этой позиции, ни ее начертания никто не знал. В штабе корпуса генерала Улагая мне вообще не дали никаких разведывательных данных, кроме начертания нам доставшегося участка внешней позиции.