Часть квартирьеров, закончив разведку на экономическом фронте, занялась поисками квартир, и поздно ночью штаб стал на ночлег. Грабеж складов продолжался и на следующий день. Мой писарь, Иванов, отпросился в города на прогулку и, возвратясь, хотел поделиться со мною своею добычей – преподнес мне дюжину крахмальных манишек: лучшего, мол, ничего не было. Я выгнал его из комнаты с его приношением.
Грязный, пыльный, запущенный городишко с запуганным населением не радовал нас, и поэтому мы без огорчения пошли 21 июня[1594] в направлении на Дубово, чтобы прикрывать собою Царицын. Дивизию благодарил и генерал Улагай, и Врангель: мы в два дня справились с «красной крепостью», так долго не дававшейся казармам.
В деревнях, находившихся в нескольких верстах к северу от Царицына, простояли мы до 24 июня[1595], не имея соприкосновения с противником, которого наша конница отогнала за Дубово.
Числа 25 мы, как резерв Кавказской армии, были оттянуты в Царицын[1596]. Здесь нам произвел смотр генерал Врангель. Он гипнотически действовал на офицеров и солдат огнем своих глаз, сталью в голосе, решительностью властной речи и энергией в движениях его высокого сухопарого тела. И на население города он произвел сильное впечатление. Его штаб напечатал и расклеил отлично выполненный плакат, на котором Врангель был изображен на белом коне, делающем скачок из Царицына в Москву (оба города были очень эффектно изображены на рисунке). Плакат этот появился как раз в день, когда до нас дошел приказ генерала Деникина о переходе подчиненных ему армий в наступление на Москву. Выходило: Деникин намеревается взять Москву, и Врангель хочет на белом коне вступить победителем в Белокаменную.
Может быть, этот плакат был одной из причин неприязненных отношений, установившихся между двумя генералами и, к сожалению, отразившихся на управлении операциями Вооруженных сил Юга России.
Во главе дивизии стал Генерального штаба генерал-лейтенант Бредов[1597]. Он сразу начал заводить регулярные порядки вместо «добровольческих». Первым делом он подтянул наш штаб. Капитан Капнин, уже привыкший при Тимановском и Непенине к большой самостоятельности, почувствовал, что при новом хозяине ему будет не по себе, и попросился в отпуск. Он сдал мне штаб дивизии и уехал. По приятельству он сказал мне, что больше в дивизию не возвратится. Я снова встретился с этим отличнейшим боевым офицером Генерального штаба лишь 20.IX.1920 года[1598], когда он мне сдал штаб Корниловской ударной дивизии.
Генерал Бредов пробыл в Царицыне несколько дней, а затем был вызван в Екатеринодар: наша дивизия получила задание оперировать в направлении на Полтаву, и штаб главнокомандующего хотел дать генералу Бредову директивы.