4-го июля[1599] первые эшелоны 7-й пехотной дивизии стали отходить со станции Царицын, направляясь через Торговую, Ростов-на-Дону, Славянск к станции Лозовая. В голове дивизии шел мой штабной поезд, последним поездом следовал временно командующий дивизией полковник Непенин, остававшийся в Царицыне, чтобы следить за погрузкой полков и батарей.
В Царицыне наша дивизия обзавелась (из советских складов и учреждений) потребным имуществом – походные кухни, починочные мастерские, пишущие машинки и проч. Наш штаб разбогател – получив столовую и кухонную посуду, привел в должный вид свое офицерское собрание, и мы, наконец, стали пристойно питаться, чему все обрадовались; «обезьянье мясо» (австралийские консервы) изрядно надоело.
При погрузке штаба ко мне подошел наш хозяин собрания поручик Назаров, израненный корниловец, и сконфуженно доложил, что «Соня страшно скандалит». Соня эта, девочка лет 13, была дочерью дамы, в чьем доме помещалось собрание. Эта девочка усвоила ученье Крупской и Коллонтай[1600] о свободной любви и буквально кидалась на поручика Назарова. Мать и сестры и не пытались ее образумить или обуздать, помня, как она тиранила семью при большевиках. Поручик Назаров был вынужден запираться от нее на ключ в своей комнате. Теперь Соня пришла на вокзал и кричала: «Назаров – мой муж. Он останется со мною или я поеду с ним!» Я велел привести ее, позвал двух дюжих казаков с нагайками и сказал девчонке: «Если ты немедленно не пойдешь домой, то я велю вот этим казакам выпороть тебя. Получив 50 плетей, ты оставишь в покое поручика Назарова». Моя угроза была произнесена так сурово, у казаков была такая готовность к производству экзекуции, что Соня овечкою пошла домой.
Мы ехали Заманычскими степями в пору цветения трав. Сильный аромат наполнял воздух. Мы в вагонах вдыхали его полной грудью. Благодать Божья!
В Ростове в поезд сел генерал Бредов. Он сказал, что вместо капитана Капнина начальником штаба назначен Генерального штаба полковник Эверт[1601]. В связи с переменами в управлении дивизии исчезли все конвойцы, а их лошадей мы передали офицерам из комендантской роты, образовавши команду конных ординарцев.
В пути к Ростову в наш вагон подсел один полковник, участник похода отряда полковника Дроздовского и свидетель ранения в бою этого доблестного генерала. От Ясс до Ростова по прямой линии – 1000 верст, следовательно, отряд сделал в весеннюю распутицу свыше 1300 верст в пятьдесят дней. Это уже само по себе трудное дело. А если принять во внимание затруднения со снабжением, стычки с противником, то надо признать, что офицерский отряд проявил огромное напряжение воли. И конечно, это больше всех проявил полковник Дроздовский.