Подле станции были арестованы два «чобана» (пастуха), гнавших овец в Одессу на продажу. В них заподозрили большевицких агентов, что, возможно, не было ошибкою: при них были найдены огромные суммы денег. Полевой суд счел эту улику и признание арестованных достаточным основанием для смертного приговора. Несчастные были повешены на фонарных столбах на перроне. Такими казнями ничего не достигалось. Если есть аппарат сыска и следствия или если полевой суд осуждает захваченных на месте преступления, то казнь удовлетворяет добронамеренных и устрашает злонамеренных; если казни выполняются в порядке массового террора, то они и истребляют многих из тех, кого власть хочет истребить, и устрашают того, кого власть хочет устрашить; но казнь двух случайно взятых чобанов бессмысленна. Кстати, после казни писаря штаба разделили между собой 200 тысяч рублей, найденных у пастухов; это – тоже маленький штришок к рисунку, изображающему упадок нравов, усиливавшийся по мере приближения конца Гражданской войны.
В Одессе никто не сомневался, что приближается если не конец войны, то конец Одессы. Все, что могло, бежало за границу. Уезжавшие платили огромные деньги за бриллианты и иностранную валюту. В городе острили: у нас остался один лишь Шиллинг, да и тот со Штемпелем[1731] (генерал Штемпель был одесским градоначальником). Каковы были административные способности генерала Шиллинга, главнокомандующего и главноначальствующего в Одесской области, я не знаю, но что он не был полководцем, сужу по тому прискорбному факту, что он из Одессы уехал в Крым, вместо того чтобы разделить участь своих войск. Вызвав к себе генерала Бредова, он ему сказал, что передает ему командование и приказывает отходить на Румынию. На вопрос, пропустит ли нас румынское правительство на свою территорию, он ответил, что Бухарест предуведомлен о нашем намерении интернироваться и что неполучение отказа от румынского правительства надо понимать как его согласие.
Наш поезд перешел из Колосовки на ст. Одесса-малая, а потом на ст. Одесса-главная. Генерал Бредов и полковник Штейфон целые дни проводили в городе, разбираясь в административном наследстве генерала Шиллинга и в эвакуационном хаосе; на мне же лежала вся оперативная работа – армия должна была возможно дольше удерживать подступы к Одессе, чтобы дать время для вывоза морем тысяч и тысяч людей. Но войска генерала Промтова как покатились от Долинской, так и не задержались до самой Одессы. Не завершив эвакуации, генерал Бредов был вынужден отдать приказ об отходе на румынскую границу (в те дни этой границею был Днестр, потому что Румыния присоединила к себе Бессарабию).