В ушах залегла большая пробка, которая скрыла от меня все звуки. Глаза заволокла прозрачная пелена, и мне приходилось часто моргать. Я все падала и падала вниз, кричать не решалась, ведь тогда пришлось бы открыть рот, а это последние мгновения жизни, боялась отпустить. Тем более, в памяти еще не успели забыться те страшные минуты, когда я тонула в море. Слезы навернулись на глаза. И я все же не удержалась и всхлипнула. Дура.
Тягучая жидкость, найдя слабину, тут же полезла в нос, а когда я выпустила крохи кислорода, то и в горло.
Делаю вдох и чувствую себя воздушным шариком под напором гелия. Глаза вылезают из орбит, и я закрываю рот. Грудная клетка расширяется, и кажется, что сейчас она разорвется на части. Мучительно медленно приходят осознание того, что я, видимо, уже мертва, потому что в какой-то момент понимаю, что не чувствую ни боли, ни вообще чего-либо.
Темнота заполняет меня, и только на периферии сознания я слышу отдаленно тихий щебет птиц. В груди разливается радость. Птицы – это хорошо. Сердце подпрыгнуло в предчувствии того, что я все же оказалась в раю.
Пытаюсь пошевелить руками и чувствую, что подо мной необычайно мягкая подстилка. Точно в раю. Все же умерла.
Шмыгаю носом, и слезы текут по щекам. Как ни странно, чувствую их на коже. Преодолевая сопротивление, все же касаюсь мокрых дорожек пальцами. Подношу к губам и пробую их языком. Ощущаю соль на губах и делаю судорожный вдох.
– Не может быть, – выдыхаю я и одновременно начинаю часто-часто моргать. Наконец открываю глаза, и слезы по щекам струятся быстрее. – Жива, – выстанываю это слово и зарываюсь лицом в ладони.
Я отвлеклась от жаления самой себя любимой лишь тогда, когда услышала тихий хруст за спиной. Замерла и перестала дышать. Сплошное дежавю в этом мире меня сведет сума. Резко выдыхаю из легких всю горечь и так же резко поворачиваюсь к источнику этих звуков.
– Вот это да, – невольно выдохнула я.
Перед моим носом, не шелохнувшись, сидела красно-рыжая лисица. Ее зеленые глаза-бусины смотрели на меня изучающе и даже с какой-то толикой любопытства, потому что ее удлиненные ушки-ракушки забавно шевелились в тот момент, когда она склоняла голову то в одну сторону, то в другую.
– Тц-ц, тц-ц, – тру пальцами левой руки друг о друга, подзывая лисицу к себе, но животное не двигается с места. – Иди сюда, моя хорошая, не обижу я тебя.
Протягиваю к животному руку, и оно, недолго думая, тыкается в открытую ладонь мокрым носом. И в секунду, я даже не успела ничего понять, хватает меня острыми зубами за мизинец, сильно прикусив. Не ожидала я такого подвоха от нее.