Поворачиваюсь к нему спиной и берусь за ручку в попытке открыть дверь.
Сейчас чувствую себя крайне некомфортно, мало того, что в ботинках на каблуках, которые в принципе не люблю носить, так еще и в костюме Снегурочке. Одним словом, засада полная.
– Слышь, ты, – парень больно хватает меня за плечо и разворачивает к себе лицом, – ты че выгребываешься? Строишь из себя хрен поймешь кого? Че пацану мозги трахаешь? – он смотрит на меня, а в глазах злость.
Я даже струхнула немного. Не ожидала от Лени проявления такой агрессии.
– Охренел совсем? – отталкиваю его руку от себя, а у самой поджилочки трясутся, потому как разница в росте очень ощутимая, да и помощи-то, если потребуется, попросить не у кого, как назло, на этаже пустота, от утренней суматохи и следа не осталось.
– Если не хочешь с Тимом разговаривать, так, сука, возьми трубку и скажи ему это сама, – он меня как будто не слышит, продолжает сжимать плечо до боли. – Че он, как дебила кусок, обрывает нам телефоны? – он наконец-то отпускает плечо и с силой бьет ладонью по стене. – Че за бабы пошли?
Стою, глазами хлопаю, а сказать-то и нечего. И чувствую сейчас, что парень прав. Только бы знал он на самом деле, как мне трудно не отвечать на звонки Тимофея, как отключила звук телефона, чтобы сердце не рвать. Потому что и дураку понятно, что все это ни к чему хорошему не приведет. То что между нами с Тимофеем что-то вспыхнуло, я это тоже осознала очень явственно после нашей с ним последней встречи, поэтому очень боялась и боюсь того, что творится внутри каждый раз, стоит только услышать его имя. Что уж говорить о его голосе. И не дай бог увидеть его, это сейчас самое последнее, чего бы я хотела.
– Отвали, – сквозь зубы отвечаю Лене и разворачиваюсь спиной, – не трогайте меня, понятно? – бросаю напоследок и скрываюсь за дверью, громко хлопая полотном.
Господи. Сердце колотится, как сумасшедшее. От пережитых эмоций на глазах тут же выступают слезы. Зло смахиваю их тыльной стороной ладони. За что мне это все, не могу понять? И то, что накопилось за последние дни: тревога, переживания, злость, непонимание – все это хлынуло непрекращающимся поток слез. Я понимаю, что ничего страшного не произошло, что все это относительно, но вот душа внутри разрывается на части от несправедливости и от жалости к себе. И самое обидное, что даже поговорить здесь об этом не с кем. Страшно остаться одной, никому не нужной. Если раньше Верка у меня была, то теперь никого. Хватаю телефон и, захлебываясь слезами, набираю номер подруги.
– Алле, – через несколько гудков Вера поднимает трубку.