Мирина не помнила, как поднялась по лестнице, очнулась, когда следом за собой услышала быстрые шаги. Световида уж к ней спешила, взволнованная, бледная до серости. Княжна поспешила войти в горницу, чтобы разговор предстоящий никто более не услышал.
– Выйди, Евгастья, – попросила Мирина встрепенувшуюся от неожиданности девочку, сидевшую на лавке за веретеном.
Та, как завидела княгиню в дверях, голову пригнула, опустила взор в пол и не поднимала, пока за дверь не выскользнула, что мышка юркая. В свете лучин черты Световиды и вовсе стали резкие, холодные, словно из льда вырубленные, а из глаз ярь обжигающая хлестала безжалостно, будто сухими вспышками молний, предвещая лютое ненастье. И верно день этот сумасбродный не закончится никогда.
– Ну что, добилась чего хотела? – набросилась княгиня, едва только ушла чернавка.
– Не хотела! – попыталась защититься Мирина, отводя взгляд от разъярённой матери, следя из-под опущенных ресниц, как колышется огонь светца.
Но Световида вдруг бросилась к ней сама, схватила за плечи, тряхнула.
– Добром прошу, уходи с ним миром, – зашипела она сквозь зубы сдавленно, умоляюще. – Они братья тебе, пожалей! Он убьёт их, сожжёт детинец.
Мирина и дышать забыла, как, заморгала часто, не узнавая мачеху, а каждое сказанное ей слово будто клеймом отпечатывалось на душе, так невыносимо было слушать её мольбу и слова страшные. И след усталости и дикого напряжения отразился вдруг на лице женщины, в глазах, делая её намного старше. Груз неведенья видно мучил её не один день, и теперь это сказалось, едва она слабину дала. Видно давно валганы ожидают тут её, держа всех в надрыве, и княгиня вся как на иголках, теперь понятно её поведение отчуждённое, а после – безумство.
– Я пропаду с ним, если уйду, – вырвались само собой.
– Не пропала же до сих пор, расцвела только. Да и по нраву ты ему пришлась, сильно не обидит.
Слова словно ковшом горячей воды окатили с головы до ног, ударили в грудь, и рубцы на спине зачесались, напоминая о том, насколько ласково он её привечал у себя. Хоть понимала, за что получала наказание, да не могла этого терпеть, просто невозможно было. Никто никогда не обращался с ней так.
– Что ты такое выдумываешь?! – взъярилась Мирина от несправедливости, не веря своим ушам. Неужели совсем мачеха обезумела от отчаяния?
Но княгиня мимо ушей пропустила её крик, вырвавшийся из самой глубины души, усмехнулась, кривя блеклые губы.
– А то и говорю, он же за тобой приехал, просил отдать в жёны. А как смотрел на тебя! Слепая только не увидит, как жаждет он тебя, такое невозможно нарочно показать, женщину не проведёшь, бабье чутьё не обманешь. Ты верно глупая, что не замечаешь, какими глазами смотрит он на тебя. Да он влюблён просто в тебя без остатка. Любая девка мечтает, чтобы на неё смотрели так голодно, вожделенно.