В прошлый раз им с Белкой повезло, они перебрались на другой берег с помощью плота, и это была большая удача, хотя кончилась переправа пленением Ханны. Обратный путь Книжник проделал на лодке в одиночку и тоже без особых сложностей. Сейчас ни плота, ни лодки не было, а сложности мчались на ган-карах за ними по пятам.
Можно было попробовать прорваться к Мейн-Бридж на ган-карах, несмотря на охрану и снайперский огонь, но… Но гнать ган-кар к мосту, обычно заминированному с двух сторон, было чистым безумием, без единого шанса уцелеть.
Уходить от погони по Набережному шоссе казалось совершенно бессмысленным: шоссе вело в никуда, вернее к следующему разрушенному мосту, на 70 миль к юго-востоку. Им же нужно было попасть в окрестности Стейшена, где Тим припрятал основную часть вакцины, а это означало движение строго на юг.
Нахлестывая лошадей, Книжник пытался выбрать между безумием и бессмысленностью. Вправо или влево? Какую дорогу выбрать?
Он уже видел остатки огромного указателя над развилкой: правая дорога уходила под некогда величественную, а теперь обшарпанную эстакаду, за которой начиналась полуразрушенная, обкусанная бешеными половодьями бетонная четырехрядка.
Левая же полоса начинала подъем вверх, взбираясь на широкий радиус, и вливалась в мост на высоте добрых ста футов над поверхностью земли.
Въезд на Мейн-Бридж был ловушкой даже без учета минирования – деваться с моста, если у тебя нет крыльев или жабр, было некуда! Набережная все-таки давала призрачный шанс выкрутиться, если повезет. Если лед, например, станет сегодня к вечеру. Или завтра утром…
– Вправо, – решил Тим, на скаку поворачивая упряжку.
Ган-кар едва не исполнил кульбит с переворотом, и возница с трудом удержался на сиденье. Сзади загрохотал пулемет, но оглянуться Книжник не мог, только втянул голову в плечи под свист крупнокалиберных пуль.
На улице осталось много ржавых скелетов старых машин и автобусов, их приходилось объезжать на скорости, и это было очень и очень непросто. Меньше всего Тим хотел опрокинуть кэрродж. Вылететь из повозки на полном ходу означало верную смерть.
Возле больного уха снова вжикнуло, щеку обдало горячим воздухом, и лишь потом Книжник услышал звуки выстрелов. Он все-таки исхитрился глянуть назад – дистанция между их кэрроджем и преследователями конечно же сократилась, но на пятки им еще не наступали. Стрельба Бегуна здорово охлаждала пыл погони. Преследователи не шли на сближение, пытаясь достать беглецов издалека автоматным огнем. Книжника снова тряхнуло на обломке бетона, ган-кар швырнуло в сторону, и еще одна автоматная очередь пролетела мимо цели. И они втроем, и преследователи были до сих пор живы только потому, что никто не мог нормально прицелиться при такой тряске.