Ресницы Робина дрогнули, он открыл глаза и увидел рядом с собой Марианну. В его прояснившихся глазах не было ни удивления, ни вопроса – только завораживающая синь вечернего неба.
– Я даже не успела поблагодарить тебя, – прошептала Марианна.
– Ты и не должна благодарить меня, – слабо улыбнулся Робин. – Защищать тебя – мой долг.
– Защищать от чего? Или от кого?
– От всего и от всех, – ответил он и, не сводя с Марианны исполненного нежности взгляда, кончиками пальцев провел по ее щеке.
В первые дни пребывания во Фледстане Робин был слаб. Хотя рана оказалась не слишком тяжелой, сказывалась большая потеря крови, и он был вынужден оставаться в постели. Клэренс и Марианна окружили его самой трогательной заботой. На скуку ему также не приходилось жаловаться: Марианна развлекала его чтением вслух, охотно играла для него на лютне и пела, когда он просил. От звуков ее нежного мелодичного голоса, сопровождаемого серебряным звоном струн, черты его лица смягчались, на губах появлялась мечтательная улыбка. А еще они разговаривали – подолгу, на самые разные темы.
Эти беседы доставляли огромное удовольствие и Робину, и Марианне – им обоим казалось, что они понимают друг друга с полуслова. Каждого жадно интересовало, что скажет или как ответит другой, и в том, что они говорили друг другу, не возникало конфликтов, которые неминуемо повлекли бы за собой сдержанность и осторожность суждений. Не признаваясь себе в том, с помощью бесконечных бесед каждый из них стремился как можно лучше познать собеседника, и это занятие было головокружительно увлекающим для обоих. Нечаянно оказавшись вместе, они пользовались щедростью случая, который их свел и подарил возможность проверить, совпадают ли представления друг о друге с тем, кем они были на самом деле.
Марианна, которая из рассказа Клэренс поняла, что брат и сестра происходят из благородной семьи, приняла как должное образованность Робина. И все же чем больше она узнавала его, тем большей загадкой он ей представлялся.
Он был хорошо осведомлен о событиях, которые происходили не только на острове, но и на континенте, разбирался в тонкостях хитросплетений политики. В том, что он владеет французским языком как родным, она убедилась еще на ноттингемском турнире. А вот то, что он может говорить на нем и как уроженец Нормандии, и как если бы был родом из Аквитании, ее удивило. Заметив это, он сказал, что в нем только половина саксонской крови.
– Но все как один считают тебя саксом! – еще больше удивилась Марианна.
– Мало ли кем меня считают! – лишь рассмеялся он в ответ.