При чтении книг обнаружилось, что он знает не только латынь, но и греческий язык, что уже не укладывалось в рамки ее представления о нем как о сыне не слишком знатного лорда – саксонского или даже норманнского. При этом он вовсе не стремился обнаружить перед Марианной все, что знал и чему был обучен. Просто вдруг открывалась еще одна глубина, и приходилось только догадываться, сколько глубин еще оставалось.
Но узнать в подробностях о происхождении лорда Шервуда Марианне не удавалось: он как будто не слышал ее вопросов о его жизни до того дня, когда он встал во главе вольных стрелков. Говорить с ним можно было на любую тему, только не о его прошлом.
– Помнишь, ты рассказывал, что тебя посвятил в рыцари король Генрих? – попыталась выведать Марианна и тут же смолкла, натолкнувшись на его абсолютно невозмутимый взгляд.
– Не помню, чтобы я говорил такое, – ответил он так, словно закрыл перед ней дверь.
– Когда мы бежали из монастыря, в лесу, – настаивала Марианна, но Робин только пожал плечами.
– Наверное, я бредил. Я вообще не помню, о чем я тогда говорил, – все плыло перед глазами. Только знал, что надо что-то говорить, чтобы тебя не трясло от волнения.
Посмотрев в его глаза, которые стали совершенно непроницаемыми, Марианна поняла, что продолжать его расспрашивать на эту тему бесполезно.
Но и у нее был предмет, который она не желала обсуждать с Робином. Когда он попытался заговорить с ней о Гае Гисборне, Марианна поняла, что ничего хорошего не услышит, и положила ладонь ему на губы, заставив замолчать.
– Гай называет себя моим другом, вы с ним враги. Не надо говорить о нем плохо, – и, поймав насмешливый взгляд Робина, строго добавила: – Точно так же и его разговоры о тебе я пресекаю, если он пытается отозваться о тебе нелестным образом.
– Ты хотя бы поостереглась вступать с ним в разговор обо мне! – только и смог сказать Робин, прежде чем ладонь Марианны сильнее зажала ему рот.
– На турнире ты сказал сэру Рейнолду, что ты предан своему государю и не скрываешь этого. Кого ты имел в виду? – спросила она в другой раз.
– Короля Ричарда, разумеется, хотя шериф и остальные должны были понять мои слова в точности наоборот, – улыбнулся Робин.
– Они так и поняли, даже мой отец! – рассмеялась Марианна. – И ты действительно предан королю Ричарду так, как говорил?
– Он законный государь Англии, и ни я и никто другой не имеют права отказать ему в преданности, – твердо, даже жестко ответил Робин и внимательно посмотрел на Марианну. – В чем заключаются твои сомнения?
– В том, достоин ли преданности король, который покинул свое королевство, едва заняв трон? Да нуждается ли он вообще в этой преданности, забыв о своей стране! – с возмущением воскликнула Марианна. – Крестовый поход, святой Иерусалим, король-рыцарь… А его страну в это время лихорадит от бесчинств и произвола! Пока еще власть оставалась в руках епископа Илийского, в королевстве был хоть какой-то порядок, а после изгнания Уильяма Лончема страна оказалась в руках таких, как его брат сэр Роджер. И теперь последнее слово остается за силой, а не законом.