Огромные ворота начинают расползаться по сторонам.
Тяжелый металлический скрип режет по нервам наждачкой. На поверхности мы боимся любого громкого звука, который может разбудить врага. В эти секунды не раздается ни шороха среди рядов солдат. Даже ни единого вдоха. И хотя мы знаем, что периметр вокруг базы чист, потому что перед каждой вылазкой Полковник Трухина лично проверяет запись видеокамер с окружающей территории, мы все равно благоговеем перед моментом, когда ступим на большую землю.
Едва появляется маленькая щель между створами нас обдает холодным сквозняком, пронзающим наши затекшие от подземной жизни тела. Сразу в нос резко ударяет запах хвои, такой насыщенный и навязчивый, что легкие вот-вот взорвутся от этой непривычной свежести, которая пробирает мурашками аж до костей. В самый пик эта свежесть чуть ли не разрывает легкие, как если прыгаешь с парашютом, и начинаешь ловить ртом воздух, точно за время заточения в плесневелых подвалах уже развилась аллергия на него. Постепенно щель становится все шире, нас ослепляет, мы зажмуриваемся. Тусклое освещение внутри базы скоро сделает из нас слепых кроликов, нам уже сейчас нужно не меньше трех минут, чтобы привыкнуть к этой потрясающей белизне снега, сверкающего на солнце яркими искринками. Глаза и нос щекотит аж до слез. Кто-то чихает, кто-то вытирает слезы.
Наконец раздается гулкий металлический щелчок, обозначающий, что створы ворот закреплены в пазах и настало время выйти наружу. Но мы продолжаем стоять и вглядываться в белоснежный пейзаж степи, испещренной десятками метровых турелей – наши сторожевые орудия, которыми управляют Назгулы, сидя в теплом подземелье, пока мы ходим по амбразуре. Роботизированные автоматические боевые системы (РАБС) – написано в Протоколе, но Назгулы мило называют их РАБы, потому что турели оснащены собственным интеллектом, поэтому ими можно, как управлять, так и отпустить в свободное плавание, где они автоматически определяют кровососов по температуре тела и характерной траектории движения.
А вдалеке, где заканчивается трехкилометровая зона турелей и мин, виднеются плотные лесные чащобы, через которые лежит наш путь – та самая неизведанная земля, где притаился враг.
Наконец солдаты делают первые шаги. У нас есть традиция: выходя наружу мы легонько стучим пару раз по толстой железобетонной стене базы, мысленно прося ее молиться за нас перед богом, чтобы мы вернулись сегодня домой. Эта традиция настолько обязательна, настолько сильна, что то место стены, к которому каждый солдат прикладывает руку в перчатке, уже затерлось и сверкает чистым металлическим блеском, как на срезе, на фоне тусклого металла.