– Рэнни, пей! – потребовала с нажимом.
Вода, свежая и чистая, полилась прямо на мои разбитые губы. Я сдалась. Открыла рот и, захлебываясь, принялась глотать. Живительная влага тут же разлилась холодком по телу, унимая боль. Нескольких глотков оказалось достаточно, чтобы стало намного лучше. Чувство такое, будто погасили жаровню и вынули из меня вертел. Я даже застонала от разом наступившего облегчения.
– Довольно!
Добрая сестренка убрала в сторону бурдюк раньше, чем я смогла его схватить рукой.
– Остальное, когда согласишься помочь мне.
Прекрасный размен, ничего не скажешь. Надо было сдержаться и устоять от соблазна, а то теперь не смогу тихо умереть без спроса всем назло и лишний раз досадить тетушке.
– Чего ты хочешь? – устало спросила я, отметив, что теперь челюсть повинуется намного охотнее.
Губы тоже зажили, и речь больше не причиняла прежних мук. Разговаривать лежа у ног Анаретт было унизительно. Ненавижу чувствовать себя такой слабой! Я сделал усилие и сумела сесть, тяжело дыша и морщась от резкой боли в груди и руке – чтобы срослись кости трех глотков воды, пусть и из источника Аэра, явно недостаточно.
Сестренка улыбнулась, наблюдая за мной, и в ее глазах мелькнул и пропал алчный огонек, скрытый густыми темными ресницами. Точно такими же, как у меня, что в неверном свете едва тлеющего фонаря казались еще гуще. Я насторожилась, дело явно нечисто, и мне готовят новую каверзу.
– Хочу, чтобы ты на время стала мной, – наконец, выдала она.
Ответ Анаретт оказался настолько неожиданным, что я поперхнулась воздухом и закашлялась, едва сдерживая рвущийся наружу истерический смех. Наверное, и захохотала бы в голос, если бы не болезненность процесса. Дышать, смеяться и кашлять было весьма затруднительно. Похоже, тетушка сломала мне ребро.
Медленно выдохнув, потребовала:
– Еще воды.
Анаретт поколебалась несколько мгновений. Наконец, что-то решив для себя, огляделась вокруг и, приметив мятую собачью плошку, плеснула в нее немного и протянула мне.
Аккуратно, чтобы не расплескать ни капли, взяла и выпила. Воды едва хватило на пару глотков.
– Боишься, исцелюсь слишком быстро, и тетя узнает?
В точку, судя по тому, как недовольно блеснули синие глаза.
– Мама запретила мне сюда приходить, – призналась Анаретт.
– Что, зрелище не достойное принцессы?
Сестра повела плечом и зябко обняла себя руками, затем спохватилась:
– Замолчи! Ты прекрасно знаешь, что я не одобряю такого к тебе отношения, но мама… Порой, она перегибает палку. Зачем ты сбежала? Если бы не… – сестра осеклась, осознав, что если бы я не сбежала, то сейчас была бы мертва.