Что делать в данной ситуации, что ответить – лейтенант не знал. Его трясло от переживаний и обиды, что его ни во что не ставят и развели, как последнего лоха. В голове крутилась только одна мысль: «Слава Богу, что эти уроды приехали и никто не узнал». Солдат выжидающе уставился в глаза офицеру. Щербаков молча повернулся и направился к КПП, держа бутылку пива под мышкой и на ходу открывая пачку сигарет. Пиво Сашка тут же выпил, со злостью затягиваясь «Winston» и мысленно матеря себя и дембелей за всё произошедшее: «Сам виноват!».
Через несколько часов Щербакова сменил очередной дежурный по автопарку. Про ночной случай он не решился кому-либо рассказывать, боясь, что его засмеют или еще чего хуже. Решил, что в следующий раз никого и ни за что не выпустит за пределы периметра парка.
На выходные лейтенанта Щербакова вновь отпустили в город. Инициатором этого опять оказался майор Шугалов: «Пусть лейтенант съездит, отдохнет, – сказал он попытавшемуся возразить Сенчину, – а то знаем мы этих студентов – на первых порах не пустишь, так потом вообще не найдешь».
Пообещавший привезти с утра в понедельник две «полторашки» пива, Сашка был отпущен с территории части. Выходные он провел у своей бабушки, решив просто отоспаться, постирать пропыленную, пропахшую потом форму и помыться, пусть в тазике, но горячей водой.
С понедельника, по прибытии на территорию сводного батальона, всё началось по новой.
Однажды в полдень, когда Щербаков направлялся в сторону офицерского общежития вздремнуть часок после обеда, у КПП он увидел странных солдат, одетых в форму времен Великой Отечественной войны. При ближайшем рассмотрении группа, человек около тридцати, оказалась студентами, прибывшими на полевые сборы с военной кафедры. Руководил этим галдящим стадом огромный седоусый подполковник с маленькой белой собачкой на плече. Подойдя ближе, Сашка узнал в нем некогда майора Иволгина, преподававшего у него на кафедре. В толпе оказались и несколько знакомых студенческих лиц из политеховской общаги № 4, в которой Александр жил во время своей институтской учёбы. Студенты, бывшие в то недалёкое время первокурсниками, завидев Щербакова, тоже его узнали.
– Сашка, здорово! Ты что тут делаешь? – наперебой заорали они.
– О! Рембрандт! – Иволгин тоже узнал Щербакова, хотя ни имени, ни фамилии его не помнил.
– Санёк, ну как в армии? Нормально? – студенты толпой окружили молодого лейтенанта. – Жить можно или как?
Иволгин поправил собачку на плече и сказал: «Вот, товарищи студенты, наш бывший курсант военной кафедры, – он взглядом указал на Щербакова. – Какие замечательные стенды по технической и огневой подготовке рисовал, до сих пор висят! Ты им расскажи, Рембрандт, что армии бояться нечего, что всё здесь хорошо, а я пока к командиру батальона схожу», – и подполковник зашагал в сторону офицерского общежития.