Немцы спустились с гор со стороны Мефодиевки и отнесли Мэри в подвал одного из разрушенных авиабомбами домов. Здесь командир оставил с ним высокого лопоухого солдата и, приказав им обоим дожидаться медицинской машины, увёл разведотряд дальше в город.
– Возьми подкрепиться, – сказал он на прощание, бросив рядом с Энделем немецкую, с орлом и свастикой, фляжку со шнапсом и пачку галет.
Мэри благодарно кивнул замотанной бинтами головой.
Когда глаза привыкли к подвальному полумраку, он смог рассмотреть, что весь пол был завален старыми грязными одеялами, пустыми бутылками из-под шнапса и водки, рваной женской одеждой и обрывками порнографических открыток. На стене, местами забрызганной кровью, белела коряво нацарапанная фигура обнажённой девушки, курящей длинную сигарету, с косо начерченной под ней надписью «Комната удовольствий».
Энделя распирали вопросы, но по непринуждённому виду своего сопровождающего, который задремал в углу, небрежно раскинув ноги в стороны и тихо похрапывая, он понял, что для фашиста во всей этой обстановке не было ничего удивительного, а значит, любопытство Мэри могло привлечь внимание. Он опёрся о стену и попытался заснуть.
С улицы донёсся грохот приближающегося автомобиля. Коротко постреливая выхлопами и громко гудя мотором, он остановился возле входа в подвал. Лязгнув металлом, распахнулись двери кузова. Послышались торопливые стуки сапог о землю и редкие женские крики. Через несколько минут четверо фашистов втолкнули в подвал трёх русских девушек. К груди одной из них испуганно прижималась девочка лет пяти.
– Кто здесь раненый, сбежавший из плена? – весело спросил первый вошедший. – Ты, что ли? – наклонился он над Энделем, рассматривая раны. – Ну да, сразу видно. Здорово они тебя! Ладно, через полчаса поедем. Только развлечёмся немного.
Он шагнул к женщине с девочкой и попытался вырвать ребёнка из её рук. Мать отбежала к стене и отвернулась, закрывая собой дочку. Двое немцев, подойдя к ней, силой разжали её руки и, отняв девочку, бросили своему товарищу. Женщина, громко закричав, схватила с пола пустую бутылку и разбила о голову одного из фашистов. Тот застонал и осел на пол. Оставшимся в руке острым зазубренным осколком она полоснула по щеке второго – тот сразу же отпустил её, схватившись ладонями за окровавленное лицо, – и бросилась на санитара, уже начавшего срывать с девочки платье. Фашист выхватил из кобуры парабеллум, коротко блеснувший в свете единственной тусклой лампочки под потолком, и почти в упор выстрелил в подбежавшую мать. Женщина отшатнулась, выронила осколок бутылки и упала. Лёжа на земле и глядя на дочку, прижатую фашистом к земле, прошептала, закрывая глаза: «Танюша». Девочка закричала и укусила немца за руку. Гитлеровец взвизгнул и стал отчаянно колотить её по голове рукояткой пистолета. Она разжала зубы и безжизненно распростёрлась на полу.