– Ты одна у меня осталась, Полиночка… – произнесла Анна Васильевна, обняв дочь за плечи. – Не простынь на ветру, прошу тебя! Пойдём в дом! Надо пережить это, дочка! Мы сможем! Когда нас освободят, всё закончится. Мы с тобой дождёмся победы!
– Ты что, совсем ничего не понимаешь, мама?! – разрыдалась Полина в полный голос. – Никто нас уже не освободит! Не будет никакой победы! Немцы выиграли эту войну! Всё! Конец! Нас с тобой больше никто и никогда не защитит!
– Не говори так, дочка! Пожалуйста! – взмолилась Анна Васильевна. – У тебя есть Андрей. Он тебя очень любит. И обязательно вернётся! Дождись его!
– Андрей… – с горькой мучительной досадой прошептала Полина, поднимая к опухшим от рыданий глазам подаренное им кольцо и жадно всматриваясь в знакомые ей до миллиметра буквы. – Жив ли он ещё, тот Андрей? – грустно спросила она то ли мать, то ли себя и поцеловала кольцо разбитыми губами.
– Надо держаться, дочка, и надеяться… – задыхаясь от кома в горле, прошептала Анна Васильевна. – Что ты ещё сделаешь?..
– Что я сделаю?! – повернувшись и твёрдо посмотрев матери прямо в глаза, повторила её вопрос Полина. – Я убью их всех! – каменным шёпотом договорила она, и жгучая ненависть блеснула в её слезах.
Убедившись, что мать крепко спит, Полина осторожно, стараясь не шуметь, прошла мимо неё и, не зажигая света, на ощупь нашла и вытащила из шкафа первую попавшуюся под руку тёплую одежду. Она взяла на кухне самый большой, остро заточенный накануне, нож и, спрятав его под полу́ своего чёрного пальто, бесшумно выскользнула из дома. В небе за редкими косматыми облаками блестел дымчатый месяц, тускло освещая слабыми лучами перекошенный крест посреди двора. Позади необъятно чернело ночное море, напоминая о своём присутствии размеренным шелестом прибойной волны.
Полина полной грудью вдохнула прохладную сырость ночи и с непримиримой болью в сердце, быстро застучавшем от накатившей ненависти, посмотрела на Ванину могилу. На её глаза тут же навернулись слёзы. Полина смахнула их и, не позволяя исступлённому отчаянию овладеть собой, сбежала с разбитого крыльца по приглушённо скрипнувшим ступенькам. Выйдя за калитку, она решительно зашагала по узкой, едва различимой в ночи дороге, сжатой непроницаемой тьмой леса, в сторону большой казармы, которую фашисты выстроили возле Станички сразу после захвата Новороссийска.
Начинало рассветать. Меркнущий месяц, пронизывавший чащу голубым ледяным блеском, постепенно растворялся в светлеющем небе. Первые тусклые лучи солнца, ещё не поднявшегося из-за горизонта, слабо багровели на востоке. Стараясь успеть до рассвета, Полина ускорила шаг, перепрыгивая широкие лужи и не обращая внимания на сильно налипающую на резиновые сапоги вязкую грязь.