Между тем очередь все сокращалась. Уже виден был контроллер – чистый под охраной троих солдат, методично вносивший данные каждого нового язычника. И мне крайне не понравился тот факт, что никто даже не думал досматривать очередного пассажира. Возникало ощущение, что ни чистого, ни жандармов, не волнует, что кто-то из неблагонадежных может пронести что-то запрещенное в поезд. Отчего-то стало тревожно. Мне было бы гораздо спокойнее, если бы карабинеры не изменяли своей привычке к контролю. Впрочем, видя такое пренебрежение, от своего самопала отказываться я не спешил.
Попытка чуть отстать, пропустить вперед остальных собратьев по вере успехом не увенчалась. Никто особо не стремился побыстрее оказаться в поезде. Да и не я один разошелся с близкими – многие периодически с тревогой оглядывались, пытаясь найти глазами родных. Меня мягко подпихивали вперед, не давая отстать, а прилагать больше усилий не получалось. Привлекать слишком много внимания чревато – разбираться, если что, никто не будет.
Я все-таки рискнул обратиться к одному из карабинеров, который скучающе разглядывал толпу, пока его начальство опрашивало очередного бедолагу:
– Простите, квирит жандарм, а что делать, если расстался с родными? Меня задержали на улице, а мои родители остались дома…
– Ничего, – усмехнувшись, пожал плечами синий мундир.
– И все-таки, простите за назойливость, но мне не хотелось бы с ними надолго расставаться. Может быть, есть возможность посмотреть в списке, в этом ли поезде родители? Вдруг нас увезут по разным лагерям?
– Не сомневайся, вы скоро встретитесь, – снова усмехнулся карабинер, да так гаденько, что у меня сердце заныло от дурных предчувствий.
Я почему-то был на сто процентов уверен – мне с этим поездом не по пути. Однако предпринять пока было нечего. Слишком внимательно за нами следили. Моя очередь была следующая. Я подошел к священнику чистых, назвал свои имя, адрес, и личный номер. Не удостоив меня даже взглядом, он записал мои данные, лениво мотнул головой, и его помощник пихнул меня в сторону открытого вагона.
Вагон был уже переполнен. Никто и не подумал сажать неблагонадежных в пассажирский поезд. Это был обычный товарный вагон, в котором двумя рядами стояли трехэтажные нары. Значит, везут нас куда-то далеко. Правда, людей было уже гораздо больше, чем спальных мест. Если без прикрас – там и сесть-то уже было негде. Кое-как примостившись недалеко от входа, я принялся осматриваться и наблюдать. Мой вагон был предпоследним, и уже скоро контроллеры перешли к последнему. После меня в поезд зашли только четыре человека, да еще пара жандармов с тяжелым ящиком, которые помогли задвинуть створку двери коллегам снаружи. Злые от необходимости ютиться в тесном вагоне с толпой неблагонадежных, карабинеры прикладами растолкали и без того сбившихся в кучу людей, водрузили на освободившееся место ящик, и достали оттуда цепи. Методично пройдя по всему вагону, жандармы у каждого из пассажиров защелкнули по обручу на руке, так что теперь мы все были связаны. Удовлетворившись проделанной работой, синие мундиры уселись на свободное место возле двери. На растерянный вопрос кого-то из заковываемых, как же если что нужду справлять, один из жандармов хмыкнув, предложил делать свои дела, не сходя с места, или терпеть.