Да и кому было говорить? Михаилу? Так он, кажется, никого и ничего не слышал, отвечал невпопад. Атаман понимал его: осиротел мужик! Такая женщина умерла!
Люба. Можно было бы сказать и Любе, да на нее еще больше, чем на отца свалилось. Молодая вдова. Только недавно свадьбу отгуляли…
Павлюченко решил, что завтра прикажет кому-нибудь из своих помощников, отогнать коней на подворье Гречко. Пусть Михаил Андреевич делом займется, это куда быстрее его в чувство приведет.
Ну, а до того… Атаман подумал, что он, кажется, не распорядился, чтобы коней помыли-почистили. Кто там ими займется в доме, где царит траур… Разве что, маленький Гришка, да и то без приказа может не сообразить.
Еще некоторое время посокрушавшись, Иван Федорович отправился домой, и прямо в воротах на него налетел конюх, который, как выяснилось, сам решил проявить инициативу и наказал помощнику, почистить лошадей казака Гречко, которых приказали кормить до особого распоряжения. Но у животных был такой утомленный и чуть ли не пыльный вид…
– Ну, распорядился, и молодец, – равнодушно ответствовал атаман, собираясь пройти мимо.
– Но там нашлось такое…
Конюх даже задыхался от волнения.
– Говори, – остановился атаман, подумав, что это его состояние вовсе не похоже на обычно спокойного, невозмутимого конюха.
– Царские клейма! – выпалил тот.
– Не понял, что ты имеешь в виду?
– Лошади клейменые. На четверых из семи – клеймо царской конюшни.
– Не может быть! – ахнул Павлюченко.
– Вот, и я думал, не может, а пригляделся…
– Куда ж ты прежде смотрел?
– Да когда прежде-то? – обиделся конюх. – Только сегодня стали чистить, оно и вылезло.
– Нет, ну это ж надо! – крякнул от досады атаман. – И где, в моей конюшне!.. Это, видимо, те, вороные?
– Так они, если на то пошло, и не вороные вовсе.
– Что-о? Ты думаешь, они перекрашены?
– Да тут и думать нечего, я с таким сталкивался – цыганские штучки!
– Тогда, может, Семен об этом не знал? Понимать надо, лошади взяты с бою, в спешке. Может, он к этому никакого касательства не имеет?
Конюх пожал плечами.
– Вы как хотите, Иван Федорович, а мне кажется, нужно об этом сообщить, куда следует. А то могут вас заподозрить. Мне что, я человек подневольный: сказали, покормить, я и покормил!
– Да, ты прав! – атаман почесал затылок. – Вот ведь пакость какая. Получается, вроде, мне придется на своего казака в Екатеринодар ябедничать.
– Не ябедничать. Это царское добро, его нужно возвращать туда, откуда оно украдено было. Опасно с такими делами шутить. А Семена вашего допросят, и отпустят, если не виноват. Может, и правда у цыган те кони побывали…