– У нас есть, чему поучиться, – важно кивнула девушка, продолжая на него смотреть, и под ее взглядом Семен вертелся, как угорь на сковородке. Нельзя было на нее смотреть, нельзя! Но это ничего не меняло. Все равно сердце его билось так, словно собиралось и вовсе выпрыгнуть, во рту пересохло.
– Вы не дадите мне воды? – хрипло попросил он.
И ведь колодец вот он, только руку протянуть, но Семен будто ничего не видел, кроме Ульяны.
Она молча поставила миску на край колодца и, отвязав, протянула ему ведро.
– Будете так пить, или я за чашкой сбегаю?
– Так!
Он принял из ее рук ведро и стал пить через край, захлебываясь и обливаясь. И, наверное, под ее взглядом мог бы выпить ведро…
– Ой, а вот и папа едет, – спохватилась Ульяна и побежала прочь, словно боясь гнева отца.
В самом деле, ко двору вскоре подъехала линейка с высоким дородным мужчиной, который сам правил лошадью. Паренек, посланный за ним, провел мимо Семена коня, а он сам вытянулся перед вошедшим во двор мужчиной, по виду настоящим атаманом. Они с Павлюченко были даже чем-то похожи, и белыми вислыми усами, и дородностью. Вот только на голове донского атамана был не оселедец, как у Ивана Федоровича, а обычная стрижка «под горшок», щедро возрастом посеребренная.
– От Ивана Федоровича, сынок? – поинтересовался тот. – Он мне писал. Просил, показать да рассказать… Отчего же, покажем!..
– Да, этот ваш Голик… просил меня передать, что у него все спокойно.
– Приходится на всякий случай посты выставлять.
– Неужели и вас горцы беспокоят?
– И нас. Что же мы из другого теста сделаны. Непрошенными гостями нас считают. Не хотят признавать, что эти земли нам давным-давно сама царица даровала…
– Папа, – вмешалась Ульяна, – ты бы рассказал гостю, как у тебя дело поставлено. Он же за этим приехал.
Атаман пригладил усы.
– Я смотрю, вы уже познакомились. Моя дочка, Ульяна… Без матери росла, сиротинушка…
– Папа! – смутилась девушка, запунцовев.
– А теперь отец, злыдень, насильно замуж выдает!
– Не насильно, но мог бы и спросить, люблю ли я твоего Омельку!
– И как, любишь?
– Не люблю!
– Тогда чего и спрашивать!
Атаман гулко захохотал, встряхнув мокрыми руками, на которые ему полила воду из ковшика Алена Романовна и вытирая их поданным ею рушником. Он подтолкнул гостя в спину, заходя с ним в дом.
– Входи… Тебя как звать, хлопче?
– Семен. Гречко.
– Садись, садись, сынку, отобедаем, чем Бог послал!
– Вот скажите, Семен… – помедлила Ульяна, бросив сердитый взгляд на отца.
– Михайлович, – подсказал Семен.
– Скажите, Семен Михайлович, у вас на Кубани тоже девушек без их согласия замуж выдают?