Река непрерывно и яростно бурлила, билась о камни так, что брызги долетали даже сюда, на высокий крутой берег, где стояла Люба. Теснина. И хутор, расположившийся поблизости, носил такое же название – Теснина.
Вдруг камень сорвался из-под ноги девушки и устремился вниз, увлекая за собой мирно дремлющие на солнце другие камни, которые выворачивались из привычных гнезд. Каменный ливень с грохотом прокатился по обрыву и рухнул вниз, будто показывая девушке, как она бы сама падала сейчас вместе с ним, если бы предусмотрительно не отошла от края обрыва.
Нет, она не сможет точно так же скатиться, страшно!
Испуганный крик вырвался из груди девушки, отозвавшись эхом на противоположном берегу.
– Господи, спаси!
Девушка огляделась. Никого… И только река бьется внизу как живая, рвется из каменной клетки.
Красивая яркая бабочка-мотылек села на сарафан Любы. Девушка некоторое время полюбовалась хрупким созданием, да и смахнула ее: лети дальше…
– Ты из себя-то несчастную не показуй! – приговаривала мать, не обращая внимания на горестные вздохи дочери, когда собирала ее в поездку. – Ишь, бидолаха! Родители – звери, хорошего жениха ищут, а она заранее нос воротит! Другая бы отцу-матери в ножки поклонилась. А эта… Замуж она не пойдет! Да кто тебя спросит! Отцу скажу, он тебя плеткой отходит, для вразумления, на задницу не сядешь. А то и сама лозину вырежу, да по ногам, по ногам!
Безжалостная у Любови мать, безжалостная! У других матери разве такие? Вон Татьяну Бойчук замуж выдавали, так подружка вместе с матерью обнялась и плакала, – там отец все решил и никто ему был не указ, а эта…
– Езжай, – говорит, – к отцовой сестре, тетке, значит, – на хутор, там у тебя будет время подумать… Да и того соблазна не станет, что теперь перед глазами мелькает, глупую девчонку с толку сбивает.
А отец? Он эту материну выдумку про хутор сам и привел в исполнение. Усадил дочь в повозку и отвез в горы, где всего три двора, а молодых людей и вовсе нет. Ссылка это называется, вот что!
Она запела, как завыла, нарочно высоким голосом:
Позавьялы вси квиточки,
Шо я насадыла.
Нема ж того казаченька,
Шо я полюбыла.
И заплакала.
Вот возьмет Люба, с духом соберется да и бросится вниз, в эту горную реку. Разобьет ее молодое тело о камни, вынесет обезображенное на равнину и где-нибудь там, в спокойном течении Лабы прибьет к берегу – девушка содрогнулась от собственной мысленной картины… Как же ее хоронить-то будут? Такую битую-перебитую? Придется закрывать лицо, чтобы люди не пугались.
И Митька ее лица тоже не увидит…
Митька – Дмитро Иващенко. Друг ее брата Семена. Люба влюблена в него, наверное, с пяти лет, еще, когда бегала босоногой девчонкой следом за мальчишками, которые не хотели с нею играть и все гнали от себя.